Швырёв встал, укатил столик на кухню, вернулся.
— Я сам проверю, очень осторожно, не вмешивайся. Вашим контрразведчикам лучше на эти уровни не соваться.
— Тогда у меня всё. — Гордеев ударил ладонями по коленям, поднялся.
— Не торопись вешать ярлыки, — посоветовал комиссар «Триэн». — У меня есть мнение на этот счёт, однако отстаивать я его не буду.
— Почему?
— Потому что уверен, что оно правильное. Не верю я в «крота» в Совете, всё тогда пошло бы иначе. Но за то, что заострил на этом внимание, благодарю.
Гордеев пожал протянутую руку и вышел, почувствовав такое облегчение, будто с плеч свалилась гора.
Ватшин позвонил утром, в начале десятого:
— Надо посоветоваться… — он спохватился: — Извини, не разбудил?
Уваров, собравшийся поучаствовать в утреннем кофепитии с сотрудниками на работе, засмеялся.
— Ты что такой встрёпанный с утра, как невыспавшийся воробей?
— Понимаешь… я много думал…
— Думать вредно.
— Не шути.
Уваров посерьёзнел.
— Приезжай ко мне вечером. А могу и я к тебе, если это удобно.
— До вечера далеко, да и лучше бы на нейтральной территории. Сможешь через час подъехать в какой-нибудь парк потише?
Уваров прикинул, сколько времени у него займёт на поездку туда и обратно по заткнутым пробками улицам. Можно было отказаться, сославшись на занятость, но тон Константина говорил о его внутренних переживаниях, и Уваров решил не отказывать писателю.
— Смогу, какой парк?
— Сокольники, Горького, Чистые Пруды, всё равно какой.
— Тогда давай в Серебряный Бор, он самый тихий сейчас. Найдёшь? Это в конце про…
— Приеду к одиннадцати. — Ватшин выключил телефон, не дослушав.
— …спекта Жукова, — закончил Уваров, озадаченный таким странным поведением писателя. Парнем он был славным, вежливым, открытым и никогда не пытался испугать собеседника или обидеть неосторожным словом.
На сборы и разговор с начальником лаборатории ушло пять минут. Дорога от института до Серебряного Бора заняла намного больше времени: МКАД и Третье кольцо хоть и двигались, спорадически замирая каждые три минуты, однако за час доехать до места встречи не удалось. К парку Уваров подъехал с получасовым опозданием, о чём заранее предупредил Ватшина.
— Ничего, я тоже буду чуть позже, — ответил Константин.
Джип пересёк мост через реку, доехал до конечной остановки троллейбуса № 20 и остановился у входа в парк.
Лет сто назад москвичи назвали Серебряным бором сосняк на правом берегу реки Москвы. Он тянулся от Троице-Лыкова и Крылатского до деревень Раздоры и Ромашково. По сосняку же назвали и посёлок, возникший в начале двадцатого века на левом берегу реки. Рядом с посёлком в той же излучине была сосновая роща, и данное название перекочевало и на неё, в то время как правобережный сосняк стал называться Серебряноборским лесничеством.