— Хватит! — прорвало меня. — Если хотите помогать нам, то не валяйте дурака, делайте что говорят и оставьте ее в покое. Понятно?
Он выпрямился и начал:
— Но вы не имеете…
— Оставьте ее в покое. Оставьте в покое меня. Еще раз влезете — получите пистолетом по челюсти. Хотите получить прямо сейчас — скажите. Так как?
— Ладно, — пробормотал он.
Я повернулся к девушке, но она уже серой тенью, почти не шлепая босыми ногами, летела к двери. Я бросился за ней, громыхая по плитам ботинками, и поймал ее за талию уже в дверях. Но тут же получил удар по рукам и отлетел к стене, приземлившись на колено. Надо мной во весь рост высился Коллинсон и что-то орал. Из всего потока слов мне удалось разобрать только: «Черт вас подери».
Я встал с колена в самом чудесном настроении. Быть сиделкой при свихнувшейся барышне недостаточно, вдобавок получай тычки от ее жениха. Мне понадобились все мои актерские таланты, чтобы невозмутимо спросить Коллинсона:
— Ну зачем вы так?
Я подошел к стоявшей в дверях девушке.
— Пошли к вам в комнату.
— Только без Эрика, — потребовала она.
— Больше он не будет мешать, — снова пообещал я, надеясь, что на этот раз не ошибусь. — Пошли.
Она поколебалась, затем переступила порог. Коллинсон, с застенчивым, одновременно свирепым, а в целом очень недовольным лицом, вышел вслед за мной. Я прикрыл дверь и спросил Габриэлу, есть ли у нее ключ.
— Нет, — ответила она, будто вообще не знала о существовании ключей.
В лифте она все время пряталась от жениха за моей спиной, если, конечно, он еще состоял у нее в женихах. Сам Коллинсон напряженно смотрел в сторону. Я же вглядывался в лицо девушки, пытаясь понять, вернулся ли к ней после потрясения разум или нет. Первое предположение казалось вернее, но в душе я ему не доверял. По дороге нам никто не попался. Я включил в комнате свет. Закрыв дверь, я прислонился спиной к косяку. Коллинсон повесил пальто на стул, положил шляпу и замер, скрестив руки и не спуская глаз с Габриэлы. Она села на кровать и уставилась мне в ноги.
— Расскажите, что случилось, только побыстрее, — приказал я.
Она подняла на меня глаза и сказала:
— Мне хочется спать.
Вопрос о ее здравомыслии — для меня во всяком случае — был решен: нормой тут и не пахло. Но сейчас меня тревожило другое. Комната. С тех пор как я ушел, в ней что-то изменилось. Я закрыл глаза, попытался представить, как она выглядела раньше, открыл глаза снова.
— Можно мне лечь? — спросила Габриэла.
Я решил, что ее вопрос подождет, и стал внимательно осматривать комнату, предмет за предметом. Пальто и шляпа Коллинсона на стуле — больше ничего нового обнаружить не удалось. Все вроде бы нормально, но сам стул почему-то не давал мне покоя. Я подошел и поднял пальто. Под ним было пусто. Раньше здесь висело нечто похожее на зеленый халат, а теперь было пусто. Халата я нигде в комнате не заметил и даже не стал искать — безнадежно. Зеленые тапочки все еще валялись под кроватью.