Но твердыня крепостной стены стояла, как прежде, и возвышались над врагом надменные башни. Цитадель была неприступна, неуязвима ни для подожженных стрел, ни для камней, которые метали враги. Пока стоят стены Трои, Троя будет стоять.
Только, увы, могучие стены не защищали более ничего, кроме нищеты, разорения и отчаяния. Единственным утешением служило то, что наши враги не обладают способностью видеть сквозь стены.
Конечно, существовали лазутчики, как с той, так и с другой стороны. Конечно, к грекам просочились сведения о том, в каком тяжелом состоянии находится город. Они, безусловно, знали, кто из главных воинов уцелел — это Деифоб, Антимах, Эней, — а кто погиб. Знали они, наверное, и о моем «браке». Догадывались и о том, что Приам с Гекубой скорбят с утра до вечера, а военные советы выродились в обмен жалобами и бессмысленными планами. Короче, Троя осталась без предводителя и барахталась кое-как.
Но греки тоже потеряли вождей, двух своих лучших воинов — Ахилла и Аякса. Наши лазутчики сообщали, что среди оставшихся распространяются упаднические настроения: после стольких лет войны Пергам стоит как стоял. А потом их ряды стала косить эпидемия чумы. Греки молились, спрашивали богов, чем прогневили их.
Но боги молчали, поскольку эпидемию наслали не они. Ее вызвали одежды из храма Аполлона, подброшенные Геланором.
— Греки, как сумасшедшие, все время гадают по внутренностям животных и полету птиц, но не получают ответа, — говорил Геланор с мрачным удовлетворением и одновременно с горьким сожалением. — Все получилось, как я планировал. Но какая ужасная участь — планировать гибель соотечественников!
Я смотрела, как он устал и постарел по сравнению с нашей первой встречей. Что же я сделала с ним, со своим верным другом! Пустившись в авантюру, я сбила с пути порядочного человека, и теперь он вынужден каждый день травить своих соотечественников и считать это хорошо сделанной работой. Солнце садилось, и в сгущающихся сумерках мне открылось, что мы — часть тьмы.
Утешать родителей приходилось дочерям Приама и Гекубы — Креусе, Поликсене, Лаодике, Илоне, Кассандре. Их пощадили вражеские стрелы и копья, но, если Троя падет, участь сестер будет куда горше участи погибших братьев. В захваченном городе у женщин две судьбы: молодых насилуют и угоняют в рабство, а старых жестоко убивают. Третьего не дано. Никому не суждено спастись после падения города. Ахилл, наиболее жестокий завоеватель, погиб, и, даже если Троя падет, он не пронесется смертоносным ураганом по улицам города, убивая огнем и мечом. Но остались другие, которые хотят подражать своему герою. А подражать жестокости легче всего — в отличие от силы и доблести. Трусы так всегда и поступают.