Я должна обнять ее, хоть она меня и отталкивает. Я обвила ее руками и заплакала. Гермиона перестала сопротивляться, стояла неподвижно.
— И правильно бы сделала, — пробормотала я. — А этот лебедь… Пусть он оставит нас в покое. Давай сходим на могилу бабушки.
Усыпальницу устроили в пещере естественного происхождения на склоне холма недалеко от дворца — ее только немного расширили. Там покоился прах матушки, Кастора, Полидевка и было оставлено место для отца.
— Я прихожу сюда каждый день, — сказала Гермиона. — А двоюродная сестра Электра ходит на могилу своего отца. Она поклялась отомстить за него.
Малышка Электра. Теперь она тоже взрослая женщина. Неужели кто-то может оплакивать Агамемнона, тем более — сестра убитой им Ифигении?
— Я не думаю, что за его смерть нужно мстить, — неуверенно сказала я: мне не хотелось оттолкнуть от себя Гермиону.
— Но ее мать завела любовника! — возмущенно ответила она. — Похоже, это у вас семейное.
— Да, таково проклятие Афродиты!
Я не удержалась от улыбки, но не стала рассказывать о нем: я сыта по горло проклятиями, предзнаменованиями, предсказаниями оракулов. Все, что меня волнует сейчас, — это моя дочь.
— Вот бабушкина могила.
Гермиона указала на большую гробницу из серого камня, вмурованную в землю.
— Матушка, это я, Елена, — упала я на холодный камень и прижалась к нему губами. — Твоя Елена.
Мне не надо было рассказывать ей о том, что случилось со мной после нашей разлуки, о том, что я пережила, о гибели Трои. Мертвые не требуют от нас полного отчета, их не интересуют подробности.
— А это твои братья, — указала Гермиона на две другие гробницы.
Я встала перед ними на колени и попросила их о помощи:
— Вы всегда были моими наставниками. У вас я научилась многому.
Я не стала говорить своим родным, как скорблю по ним. Они это и сами знают. Не следует говорить мертвым того, что они сами знают. Это обижает их.
— А эта гробница для твоего отца, — сказала Гермиона. — На мне род Тиндарея обрывается. Я последняя.
— Рано делать такие выводы. Ты еще можешь выйти замуж и родить. Неоптолем был недостоин тебя. Я видела, какие бесчинства он творил в Трое. Сейчас ты свободна и непременно встретишь человека, которого полюбишь.
— Поскольку я дочь Елены, все… — начала было она, но я решительно перебила ее:
— Все считают тебя прекрасной и страстной, не так ли?
Я еще раз внимательно посмотрела на нее: милое лицо, густые волосы.
— Страстной? — Она покраснела. — Не знаю…
— Ты не узнаешь, пока тебя не коснется мужчина, которого ты любишь. Мы, женщины, так устроены: у нас сначала любовь, потом желание. У мужчин все обстоит наоборот.