в этой прекрасной семье, ибо меня уже считали практически ее членом.
До начала занятий оставалось еще восемь дней. У Сары была еще одна сестра, с которой я собирался познакомиться на следующий день, но о которой пока не рассказывал. Она была замужем за коммерсантом и жила на соседней улице, поэтому частенько наведывалась к своей матери.
Сравнивая ее со своей новой подругой, я заметил, что в физическом плане она ее существенно превосходила. Иссиня-черные волосы обрамляли ее немного бледное, с легким розовым оттенком лицо. На широком лбу расположились красиво изогнутые брови, подчеркивавшие прекрасные сияющие выразительные глаза; представьте себе также очаровательный ротик, который украшали блестящие жемчужины, и вы получите портрет этой чрезвычайно привлекательной, если не сказать совершенной особы. Прибавьте к этому роскошную фигуру, излучавшую всем своим видом силу, здоровье, счастье цветущего супружества, и вы сумеете хотя бы приблизительно представить себе силу очарования этой молодой женщины, которая произвела на меня воистину неизгладимое впечатление.
В лице же Сары отсутствовали как изысканность, так и величие. В ней не было ничего примечательного, привлекавшего взгляды. На ее губах беспрестанно блуждала какая-то ироническая улыбка и придавала ее чертам некоторую жесткость, смягчавшуюся порой взглядом, в котором читалась ангельская невинность не познавшего себя существа. Она была ниже среднего роста, и ее фигура на посторонний взгляд могла показаться немного полноватой. Если присмотреться, в ней можно было угадать натуру неудержимую, огненную, которую ревность могла бы толкнуть на крайности.
Сару воспитала мать, чьи религиозные принципы доходили порой чуть ли не до самоистязания, поэтому она была по-настоящему верующей, но ее набожность была просвещенной, лишенной того излишнего ригоризма, который она частенько с сожалением замечала у других.
Тогда ей было примерно восемнадцать лет. Даже тень дурных мыслей ни разу не омрачала покоя ее чистой души.
В тот день началась наша дружба, которая вскоре переросла в настоящую привязанность.
Будучи доброй от природы, Сара окружила меня многочисленными заботами, свидетельствовавшими о ее великодушии. Я стала ее наперсницей и лучшей подругой.
Вместе мы ходили проведать мадам А., которая на самом деле была очень достойной женщиной.
Судя по ее внешности, она много страдала. Хотя ей было чуть за тридцать, казалось, что ей уже не меньше сорока лет. Она немного горбилась, как будто изнутри ее постоянно подтачивал недуг. Ее впалые щеки были порой бледны как у трупа, что удивительным образом контрастировало со спокойным смирением, отмечавшим ее усталые черты. Всегда, при любых обстоятельствах она оставалась ласковой. Ее настроение никогда не менялось. В выражении ее лица читалось нечто в высшей степени серьезное и благородное, в сочетании с пленительной добротой, вот почему воспитанницы буквально боготворили ее.