Я должен был остаться еще на два или три дня, дабы просветить ее относительно наших методов обучения: не то, чтобы это казалось мне необходимым, однако меня об этом попросила мадам П.
Сара почти с ней не разговаривала. Д. сразу же ей не понравилась. Иначе и быть не могло! Она могла занять мое место, но не заменить меня.
В день ее прибытия вечером я выразил намерение уступить ей свою кровать в дортуаре, которая теперь была отведена для нее, и занять небольшую комнатку Сары. Моя подруга хотела меня отговорить от этого, однако ее мать одобрила это решение. И эту первую ночь мы провели отдельно; но на следующее же утро Сара пришла ко мне, чтобы совершить утренний туалет и поприветствовать меня, как обычно. Так продолжалось до самого моего отъезда, который уже окончательно был назначен на конец недели.
Господин кюре был предупрежден об этом письмом монсеньера Б., который сейчас является архиепископом. Я собирался поговорить с ним об этом, просто чтобы соблюсти приличия. Но горько в этом раскаялся. У этого непонятного человека не нашлось для меня ни одного слова поддержки в той сложившейся нелегкой для меня ситуации. Ничто не могло поколебать его несгибаемую суровость. Он никогда не мог меня простить. Но что я ему сделал? Ничего. Бессмысленно даже говорить, что я даже не попрощался с ним, хотя мадам П. меня об этом и просила.
В Л. я ни с кем не встречался, и хотя все уже знали о моем отъезде, он прошел тихо и даже без особых пересудов, какими обычно так любят заниматься провинциальные кумушки.
Настал последний день. Я собирался наконец покинуть этот тихий уголок, давший мне столько запретных радостей. Я готовился взглянуть на этот мир с новой стороны, о которой ранее даже и не подозревал.
Моя неопытность подготовила мне печальные разочарования. Тогда мне все представлялось в радостном и безоблачном свете! Каким же убогим глупцом я был; я обладал счастьем, настоящим блаженством, и я с легким сердцем пожертвовал всем этим ради какой-то неопределенной идеи, глупых страхов!!! О! как же я за это поплатился!! А впрочем, к чему жалобы, сожаления? Я сам выбрал свою судьбу и исполнил, как мне кажется, вполне мужественно, свой тяжкий долг, которого требовало от меня положение. Многие посмеются. Я их прощаю и желаю им никогда не испытать свалившихся на меня горестей!!!
Приготовления были закончены. Я в последний раз попрощался со своими ученицами. Бедные милые дети! С каким чувством я целовал их юные лица! Я смотрел на них с любовью, почти упрекая себя за дни, проведенные в самой непосредственной близости от них!