Воспоминания гермафродита (Барбен) - страница 61

Все эти юные существа, чьи лица излучают присущую им радость жизни, похоже, читают на моем челе некую пугающую истину, тайна которой от них ускользает.

Мой холодный неподвижный взгляд, казалось, леденит их и вызывает в них почти что уважение.

Как определить это странное ощущение, которое постоянно сопровождает мое появление? У меня это не получится. Однако я совершенно точно знаю о нем.

Даже те, кто его испытывает, не способны его объяснить.

Жизнерадостные молодые люди с левого берега, будущие ученые, работающие в надежде на грядущий успех, перемежая поцелуи с чашками кофе, люди, которых я вижу практически каждый день в ресторанах, также не могут понять некую присущую мне мрачную угрюмость, которую невозможно объяснить у человека двадцати восьми лет. Порой я улыбаюсь своим симпатичным соседкам по столику, но ни одна из них не смогла бы назвать имя милашки, разделяющей мое одиночество. А ведь они с уверенностью могут сообщить подобную информацию о любом здешнем студенте, ибо они все друг с другом знакомы или же состоят в любовной связи. Они в курсе малейших изменений личной жизни своих знакомых, они практически каждый день меняются между собой кавалерами.

По поводу местных нравов можно было бы написать интереснейшее научное исследование. Не будучи замешан ни в одной интриге, отказавшись от роли в этой комедии, я часто наблюдаю за странными сценами между этими влюбленными парочками. Я выступаю исключительно в роли зрителя и почти всегда прихожу к выходу, что моя роль самая лучшая.

Я могу судить, ибо всегда гордо наблюдаю со стороны. Настоящий опыт, который мне помогло приобрести женское сердце, ставит меня гораздо выше знаменитых критиков, чьи суждения, должен сказать, не раз поражали меня своей фальшью.

Дюма-сын, помимо прочих, тщетно пытался проникнуть за эту завесу, которую ему удалось отодвинуть лишь наполовину, а для глаз профанов она и вовсе остается непроницаемой.

Он понял, что дальше ему не пробраться.

И действительно, ему пришлось остановиться, хотя он был движим мощным порывом. Почему? Он не знал пароля, дающего доступ в святилище. Он заблудился в безвыходном лабиринте и вышел оттуда изнеможенным и побежденным; однако ему так и не удалось постичь эту науку, на знание которой претендовал, но которую так и не суждено узнать ни одному мужчине.

Следует ли сожалеть о подобном положении? Нет. О! нет.

Должен сказать, что мне кажется, и я в этом совершенно убежден, что здесь существует не столько невозможность, сколько необходимость, вынужденная граница, которую мужчине переступать опасно. Этому противятся его способности, и от этого зависит его счастье.