. Она подумала о своей утраченной юности, о Клотильде — какая она была красавица! — о Пикассо, чья молодость прошла со стариками родителями где-то вдали от нее. В ту пору она притворялась, что ей нравится Дилан, потому что он считался крутым, хотя на самом деле никогда не понимала, что в нем хорошего — поет все время одну и ту же песню.
«Бедняжка!» — ахала Клотильда, воздевая очи горе.
I want you, I want you,
I want you so bad,
Незаметно Алиса уснула, укрытая, как одеялом, телом мужа.
Завтрак накрывали несколько раз. Звонили телефоны, из кранов текла вода, шумели кофеварки, хлопали двери. Наконец все собрались в зимнем саду, припорошенном инеем, и только тут заметили, что кое-кого не хватает.
— А где Алиса? — спросил Венсан у четверки вчерашних нарушителей вечернего спокойствия.
Ирис скривила губы, и ее гримасу тут же повторил Виктор. Поль смотрел в окно, а Шарль беспокойно встрепенулся — по-другому выражать свое понимание мира он не умел. Обыскали весь дом, никого не нашли, и в конце концов Клотильда накинула пальто и выскочила, буркнув на ходу: «Ну она у меня дождется!» Впрочем, услышал ее только расстроенный Пьер.
Она прочесала поселок частым гребнем. Алиса обнаружилась в бистро на набережной, куда Клотильда влетела, бледная от гнева, не замечая, что разговаривает сама с собой. Алиса улыбнулась ей улыбкой идиотки. На столе перед ней стояла опустевшая пивная кружка.
— Пошли! — приказала Клотильда, не вынимая рук из карманов пальто.
— Успеется. Не на пожар…
Алиса махнула официанту: повторите. Клотильда вздохнула и уселась напротив сестры.
— Отдаешь ей последнюю дань, что ли? — Она ткнула подбородком в кружку.
Алиса внимательно посмотрела на нее. Клотильда еще никогда не видела у нее такого взгляда, представлявшего собой гремучую смесь: бессильная злоба младшего перед старшим плюс детское отчаяние.
— Мне кажется, я туда не пойду.
Клотильда сардонически рассмеялась:
— Да что ты говоришь? Пойдешь, милая, еще как пойдешь! Пешком, верхом или в лимузине! Ты не только туда пойдешь, ты будешь всем пожимать руки, и принимать соболезнования, и выслушивать собачью чушь, которую они станут пороть, и глазом не моргнешь! Мне не нужны осложнения, поняла? Ты здесь не в Париже, поняла? Здесь не моют ноги в фонтане и не устраивают скандалов в чужих домах! — Клотильда прикусила язык, но было уже слишком поздно. Она решительно подозвала официанта: — Бокал белого.
Обе молчали. Алиса безучастно следила глазами за экраном телевизора, на котором с выключенным звуком мелькали картинки «Магазина на диване». Подошел официант и поставил на стол бокал зеленовато-белого вина.