Увлечение охотой продолжалось, разгоралось. Начиная со старших курсов он стал ездить на практику широко, по всему Союзу. И ни на одну минуту не оставляя привычки рассматривать окружающее с точки зрения охоты. Развиваясь как охотник, Модест шел по стопам нашей компании, прислушиваясь и приглядываясь, в частности, ко мне. Так же в студенческие годы состоял в кружке научного охотоведения, рьяно охотился в нашем Лисинском учебно-опытном охотничьем хозяйстве, как и я в свое время, стал чемпионом академии по пулевой стрельбе. Любил породных собак.
Как и в других случаях, рассказывая о ком-нибудь из друзей, особенно ярко вижу одну-две охоты с ним. Для Модеста — это охота на озере Виркинсельга. В конце красивой, в тот год затяжной осени мы с Модестом Калининым приехали на Карельский перешеек, рассчитывая застать на одном из озер массовый пролет серой утки. Получили на базе челнок, добрались через узкую протоку к озеру Виркинсельга. Заранее решили, что будем стрелять в вылетающих из камышей уток, а толкать челнок поочередно, смена — после первого промаха. Памятный для нас обоих день.
Вокруг большого озера стояли пустые разноцветные финские домики (это было вскоре после войны), а на воде и на берегах ни одной лодки. Я вспомнил, как недавно пролетал над этими местами. Во всех озерах сверху хорошо были видны лежащие на дне затопленные финнами при уходе различные шлюпки и даже яхты. На Карельском перешейке неизменно чувствую печаль и неуютность.
По берегам Виркинсельги сосновые боры, кое-где березы и осины, — они в этот день были особенно заметны, нарядно и ярко вспыхнули среди хвойной зелени. Замечательное озеро: много отмелых берегов, заливов и ериков, густо поросших различными водяными растениями. Дни оказались самыми пролетными, утка шла верхом, иногда присаживаясь; много ее было и по камышовым берегам озера. Один из нас, стрелок, стоял на носу лодки, а другой осторожно длинной пропешкой с тупым концом внизу толкал лодку, раздвигая ее носом то камыши, то тресту, а иногда с трудом пробираясь по густым водорослям. Тут обнаружилось, что условие, которое мы приняли, оказалось невыполнимым: стрелять до первого промаха, после него замена. Промахов не было, пришлось толкача заменять по часам. На той охоте я понял, что ученик сравнялся с учителем. Чтобы к этому вопросу больше не возвращаться, скажу, что в дальнейшем по дробовой стрельбе Модест стал значительно сильнее меня, на стенде он дошел до кандидата в мастера спорта. В лесу случалось так, что во время охоты с гончими Модест успевал попутно добыть одного-двух рябчиков, «ныряющих» с вершин деревьев, — труднейшие выстрелы. И во время охот с легавой Модест частенько стрелял без промаха.