Охотничье братство (Ливеровский) - страница 245
Многое в Коротове удивляло нас: скажем, охотник, а на лето из города не выезжает. И только после того, как я снял ему в Домовичах пол-избы, стал туда ездить с семьей постоянно. Говорил: «Лешка научил меня жить». Ясно представляю себе его в красной рубашке, подпоясанной шнурком с кистями, большого, красивого, сидящего на корме лодки, жена на веслах, а на носу лодки — ирландка Шельма.
Удивляла нас и поражала способность Сергея Яковлевича к счету в уме. Представьте себе: компания из нескольких человек возвращается поездом в Ленинград после четырехдневной охоты. Спать рано. Кто-то говорит: «Давайте рассчитаемся». Коротов лежит на второй полке купе, довольный и оживленный «посошком» перед отъездом. «Ладно, — говорит, — прикину. Юрий, ты как?» Брат перечисляет, что он истратил на покупку продуктов, сколько отдал хозяйке, где мы останавливались, напоминает, что он опоздал на день к нашему отъезду и билет брал сам. Говорю и я о том, что покупал, о билете и так далее. Так поступает каждый из нас. Молчание на верхней полке длится не очень долго. Потом следует четкое и ясное решение, кто кому и сколько должен, точно до копейки.
Незабываемая фигура Сергея Яковлевича Коротова.
А Василий Николаевич Павлов! Тоже колоритная фигура, но другого плана. Он был преподавателем физкультуры в военных училищах и сам недюжинный спортсмен. Неоднократно, на разных уровнях, получал звание чемпиона: по теннису, по лыжам, играл в русский хоккей в командах высокого класса, однако… ко всему этому относился, правда, как к любимой, но работе. Душа его принадлежала гончим собакам. Он держал их и дома на Кировском проспекте, и в вольерах в разных местах, один и с товарищами — такими же фанатиками гончих. Павлов долгие годы был председателем секции гончих у нас в Обществе, всесоюзно-известным экспертом-кинологом. Павловские русские гончие славились не только в Ленинграде.
Однажды гостил он у меня в Домовичах со своим действительно замечательным смычком Рогдаем и Волгой. Охота была удачной, но едва не кончилась трагедией. По довольно уже глубокому снегу мы набросили смычок прямо с лесовозной трассы. Собаки сразу же побудили зайца и на первой же сотне метров нарвались на спящих волков. Гон оборвался. Выжлец выкинулся из леса на чистинку ко мне в ноги. Выжловка изо всех сил мчалась по чищенной треугольником трассе, спасаясь от волчицы — положение безнадежное, — однако, к великому счастью, почуяла хозяина. Он стоял на обочине шоссе за снеговым валом, ничего не видел и не слышал. Волга почуяла, кинулась через вал — спаслась. Матеруха промчалась незамеченной. О погоне мы узнали по следам. Василий Николаевич был страшно расстроен, гладил дрожавшую Волгу, ругался нехорошими словами, чего в обыденной жизни никогда не делал. Охоту закончили немедленно, вернулись домой и вскоре пошли на станцию.