— Здравствуйте, Вероника Ал… кхе–кхе… вна. Вы меня, наверное, не помните…
Поняв, что от повторений становится только хуже, решительно нажала кнопку седьмого этажа.
Щёлкнул замок, дверь приоткрылась, и я бегло начала, уткнувшись в пол:
— Здравствуйте, я Настя…
Подняла глаза и онемела на несколько секунд.
— Ну, здравствуй, Настя.
— Серый! — очнувшись, я кинулась на шею открывшему мне парню. — Живой!
— Живой–живой… И буду живой, если не задушишь.
Квартира у Линкевичей была трехкомнатная, но всё равно тесная. Светка, младшая сестра Серого, успела выйти замуж, родить ребёнка и развестись. Жила теперь тут вместе с сынишкой. Человек трёх лет от роду умудрялся занимать все три комнаты одновременно, и потому мы устроились на кухне. Разговаривали и пили чай, который заварила тётя Вера, к моему удивлению и стыду оказавшаяся Вероникой Николаевной.
— Муторная история, — поморщился Сергей. — Да, была авария, двое ребят погибло из моей бригады. Меня контузило. Больница, реанимация. Когда в себя пришёл, не сразу и узнал, что умник какой‑то документы перепутал. И маме передали уже. Даже думать не хочу, чего она натерпелась.
— Ой, Серый, какой же ты… серый…
В мальчишеском ёжике осталось не так уж много тёмных волос, и ранняя седина превратила детское прозвище в очевидную правду.
— Давно вернулся?
— Второй месяц уже.
— А я только сегодня узнала… — Хотелось провалиться под землю со стыда. Но провалиться можно было только в квартиру на шестом этаже, и вряд ли её жильцы были бы рады мне и дыре в потолке.
— Да никто не в курсе, наверное, — успокоил меня Серёжка. — Мама мало кому рассказать успела: когда я приехал, ей опять с сердцем плохо стало, почти на месяц слегла, хоть я и звонил заранее, и бумага официальная пришла. Надо ей сказать, чтоб тёте Маше позвонила — та по всему городу разнесёт… Зато с тобой увиделись.
— Это — да, — согласилась я. — Хоть какая‑то радость… Ну, в смысле, я рада. Что ты жив, и вообще…
— Я тоже рад, Настюха.
Он улыбнулся, и мне подумалось, что для первой, но большой любви десять лет — не срок…
— Может, погуляем? — предложил Серый. — А то я, как приехал, в четырёх стенах сижу. Так и лето пройдёт.
— Давай. А куда пойдём?
— Не знаю, — он посмотрел на племянника, успевшего за время разговора обосноваться рядом с нами за столом. — Туда, где народу поменьше.
— Если хочешь, можно ко мне, — сказала я и покраснела. — Ну, это… старый двор посмотришь, голубятню…
Я — падшая женщина. Однозначно.
Но я совершенно счастливая падшая женщина.
Казалось, можно лежать так вечно: положив голову на сильное мужское плечо, слушая негромкое дыхание…