Высокая густая трава в этом свете была похожа на ленивые волны тёмного моря, а над этими волнами плыли, перекатываясь и меняя очертания крупные капли расплавленного серебра. Семь или восемь. Иногда их они расплывались блестящими пятнами, иногда приобретали вполне отчётливые формы, но даже в такие мгновения, когда ясно можно было рассмотреть длинные ноги, изогнутые шеи и мускулистые туловища, язык не повернулся бы назвать этих животных лошадьми. Да и слово «животные» тут было неуместно. Дивные существа неспешно бродили по лунному лугу, время от времени склоняя увенчанные витыми рогами головы, вместе с травой отщипывая упавшие с небес звёздные искорки. Впереди вышагивал… самец?.. вожак? Рог у него был больше, чем у остальных, и напоминал воинственно поднятый меч, а свечение вокруг головы образовывало высокую корону. Рядом с ним шествовала подруга: тяжёлый раздувающийся живот не портил её красоты, и она знала это, величаво и гордо демонстрируя своё будущее материнство. Ещё две кобылки… единорожицы?.. поскромнее, тоже пребывавшие в интересном положении, брели следом. А поодаль от остальных, стояла, светясь стократ ярче других, тоненькая красавица с ниспадающей почти до копыт гривой. Когда её силуэт таял, оборачиваясь капелькой ртути, он нежно сливался с такой же каплей поменьше, которая, вновь обретая чёткость, превращалась в крохотного малыша, доверчиво льнущего к боку матери, пошатываясь на слабеньких пока ещё ножках.
— Наверное, вчера ожеребилась, — сказал Сокол. При всем желании его тон не вышел ни сухим, ни деловитым: видно было, что колдун, как и я, поддался очарованию волшебных существ.
— Они восхитительны, — прошептала я. Ради одного взгляда на них стоило лететь сюда, и я была благодарна тёмному за подаренную возможность. Но так же, как и он, не собиралась признаваться в своих чувствах. — А правда, что…
— Что единороги подпускают к себе только девственниц? Нет. Может, когда‑то так и было, но сейчас девственность перешла в разряд технических характеристик и не имеет ничего общего с духовной чистотой. А они сами выбирают себе друзей.
По промелькнувшей в этих словах грусти стало понятно, что сам Сокол в друзья к единорогам так и не попал, хотя пытался, видимо, не раз.
— Пойдём. Не стоит их беспокоить.
Я с радостью провела бы остаток времени, наблюдая за серебряными пятнами на тёмном лугу, но вынуждена была подчиниться. К тому же, ночь действительно становилась волшебной, и возможно, у колдуна есть, что ещё мне показать.
Пришлось вернуться в лес. Деревья теперь пропускали нас беспрепятственно, а затем и вовсе выстроились стройными рядами вдоль узкой тропинки, уводившей в заросли боярышника. Из‑за кустов слышались голоса и смех.