И хотя ему не хотелось, он тронул перстень и не слушающимся языком произнес:
– Сделай так, хозяин, чтобы страждущие шли не к Мар-Самуилу, а к молодому Ави!
Металл сразу нагрелся, черный камень вспыхнул огнем, а лев коротко рыкнул. Значит, его пожелание должно исполниться.
* * *
Заварил всю кашу Боаз. Может быть, конечно, кашеваром был не он, а он просто первым озвучил то недовольство, которое глухо бродило среди пациентов, их родственников, друзей и знакомых, соседей, выплескивалось на базары, на улицы и площади Ершалаима, просачивалось в синагоги и доходило до ушей городских властей. Но началось все действительно с Боаза.
Он пришел, когда прием был в разгаре, растолкал очередь и с порога кабинета начал кричать:
– У меня опять болит зуб! Из белого и здорового он снова стал черным и больным! А ведь я заплатил тебе два ассария и потом еще принес курицу!
– Но ведь это было много лет назад, – попытался оправдаться Мар-Самуил. – За такой срок может разрушиться совсем здоровый зуб!
– Если бы ты сам врачевал, он бы оставался белым и здоровым! А ты поручил дело неопытному ученику! И вот, посмотри!
Запустив палец в рот, он оттянул щеку, а пальцем второй руки тыкал в черный корень.
Скандал разгорался. К его концу очередь страждущих растаяла, а тайное недовольство прорвалось наружу и стало явным. Теперь люди собирались на улицах – сначала маленькой группкой, которая быстро разрасталась, и каждый высказывал свои обиды и предъявлял претензии к лекарю, чьими услугами все пользовались много лет.
«Лечил мою жену от грудной жабы, но через два года она все равно померла…»
«А у соседа засохла раненая рука, хотя он наложил свои заклинания…»
«У него совсем не праведные заклинания, скорей от нечистых сил…»
«Это верно, он чернокнижник!»
«Говорят, он живет уже двести лет, семь его жен умерли от старости…»
«И он превращается в ворона! Вся улица видела, как он прилетел домой, раненный стрелой!»
«Ночами он бродит по некрополю и достает из склепов тела умерших для своего колдовства…»
Но основную долю масла подлил в разгорающийся огонь недовольства раввин Гамлиэль, который прямо во время службы обвинил Мар-Самуила в том, что, взявшись лечить его племянника, чернокнижник умышленно погубил молодого человека! «Души погубленных служителем зла праведников взывают к нам о справедливом возмездии!» – воскликнул он напоследок. И паства в праведном гневе бросилась творить возмездие.
Справедливость толпы известна. Вооружившись палками, камнями, кольями и факелами, разрастаясь, как глиняный ком, она устремилась к маленькому саманному дому у Нижних ворот, угрожающе забурлила на узкой улочке, взорвалась дикими криками… В окна полетели камни, брызнули осколки слюдяных пластин, потом самые активные начали бить ногами в дверь, лезть через забор во двор, где многие из погромщиков когда-то дожидались желанного исцеления. Скамьей и табуреткой выбили пустые рамы, кто-то полез в дом, кто-то громил веранду…