Да только обломилось им. Баре при охране все были, оружные. Да и простые люди… Бабушка твоя двоих пристрелила из отцовской пистоли… Как и сохранила-то ее все эти годы… Патроны у нее кончились… Но главное – Сашок с тридцать седьмого участка, ты его помнишь небось?
– Дядя Саша? Высокий такой старик, с усами?
– Хм… старик… я, чай, постарше буду. Так вот, Сашок еще в кегебе служил, оказывается. Дома целая арсенала хранилась! Первым делом танку из ракетницы сжег. А потом… Отбились, в общем… Но тому краю, где ваши участки, не повезло. Там только учительские и оставались, оружия, считай, и было, что пистоля бабушкина. Никто не выжил там… Юльку, вот, Сашок вытащил. Ссильничать ее пытались… Потому и успел…
– Как ссильничать?! Ей же двенадцать лет было!
– А им не один хрен? Ироды и есть. Кровь почуяли, последние мозги с катушек послетали.
Поляков слушал деда, не поднимая головы. В глазах стояли слезы. Боря с ужасом пытался представить, что и как он найдет в Таджикистане. Урусов мысленно благодарил жопную чуйку Шмеля и собственную паранойю, заставившую его одиннадцать лет назад объявить «Грозу» чуть ли не на ровном месте… Юлька не отходила от брата, время от времени постреливая глазками в сторону Шаха. «Эх, судьба Шаху с Поляком породниться, точно судьба, – мелькнула шальная мысль. – А что? Жизнь-то вроде как продолжается…»
– Опосля баре-то поразъехались, перепужавшись, а мы втроем и остались. Хоромы барские посжигали, чтобы шелупонь всякая по ним не шарилась…
– А дядя Саша где?
– Схоронили его по весне. Не такой и старый был, но и не мальчик ужо. А дырок в нем прежняя служба немало оставила. Так что ты, Митрий, вовремя приехал, хомяковские Сашка пужались, как узнают, что помер он, – жди гостей, как пить дать…
– Уже дождались, – вмешался Урусов, – пара джипов подъезжает, битком набиты. Кто может быть?
– Так они ж, гады, кому ж еще… Кого помянули не к часу, те и объявились. За вами на тихую ехать могли. Али про Сашка узнали. Судьба так выпала…
– Хомяковцы… – протянул Поляков с совершенно не свойственной самому незлобливому сержанту Заимки интонацией и передернул затвор.
Капитан посмотрел на сержанта, потом на побелевшее лицо и сузившиеся глаза Шаха. Пиндец грызунам, однако. Не вовремя понаехали. Или, скорее, вовремя – не придется вылавливать по всей области…