— Нет, дорогая, единственная несправедливость в том, что мы с твоим отцом потребовали от тебя отказаться от собственного счастья ради того, чтобы могли иметь внука, который когда-нибудь станет графом.
— Я вовсе не несчастна. — Милли поколебалась. Она никогда не говорила вслух о тайнах своего сердца. — Я не хотела бы выйти замуж ни за кого, кроме Фица.
Миссис Грейвз улыбнулась:
— Он прекрасный молодой человек.
— Самый лучший… как и ты, мама.
Миссис Грейвз коснулась все еще влажной щеки дочери.
— Помнишь, что я сказала тебе много лет назад? Мужчине, который получит твою руку, несказанно повезет. Однажды он прозреет.
— Ты думаешь?
Но рука миссис Грейвз бессильно упала. Она снова погрузилась в забытье и скончалась в тот же день ближе к вечеру.
Фиц находился рядом с Милли. Он поцеловал ее в лоб.
— Мне очень жаль.
Глаза Милли снова наполнились слезами.
— Это случилось слишком скоро. Она была последней из моей семьи.
Фиц протянул ей свой носовой платок.
— Не говорите так. Я ваша семья. А теперь отправляйтесь в постель. Вы уже несколько дней не спали по-настоящему.
«Я ваша семья». Милли посмотрела на него затуманенными глазами.
— Я даже не поблагодарила вас за то, что смогла побыть с мамой, застать ее живой.
— Вам нет нужды благодарить меня за что бы то ни было, — твердо сказал он. — Мой супружеский долг помогать вам.
Слезы еще сильнее полились из ее глаз.
— Благодарю вас.
— Повторяю, это совершенно излишне.
Ей удалось выдавить слабую улыбку на губах.
— Я имела в виду за то, что вы так сказали.
Фиц улыбнулся ей в ответ:
— Идите отдыхать. Я позабочусь обо всем.
Он покинул комнату, чтобы поговорить с дворецким миссис Грейвз.
Милли стояла в дверях, провожая его взглядом, пока он спускался по лестнице.
«Я рад, что это оказались вы».
1896 год
Фиц не бывал в покоях хозяйки с тех пор, как обследовал лондонский особняк сразу после вступления в наследство. С того времени здесь была проведена основательная реконструкция, превратившая здание из ветхих развалин в просторный удобный дом. Время их пребывания в браке, в сущности, можно было проследить по этим усовершенствованиям — доска за доской, кирпич за кирпичом.
Даже теперь работы по реконструкции все еще продолжались. Весной был улучшен дренаж лавандовых полей. Заказан еще один улей для сада — уменьшенная копия усадьбы в Хенли-Парке. И помещения для слуг, отремонтированные четыре года назад, теперь отделывали заново.
Комната Милли оказалась светлой и уютной, оклеенной веселенькими зелеными обоями. По обе стороны от камина, словно часовые, стояли два декоративно подстриженные деревца в горшках. Над камином красовался написанный маслом пейзаж, показавшийся Фицу знакомым. Не картина, а сам пейзаж.