Он отложил книгу в сторону, сунул руку в карман и вытащил…
— Это соня?
— Это Элис, — ответил он, кивнув.
Элис была крошечной, с красивой золотисто-коричневой шерсткой и черными любопытными глазками. Фиц дал ей половину ореха, и она принялась его грызть с большим энтузиазмом.
— Она заметно округлилась, — сказал он. — Наверное, впадет в спячку уже на следующей неделе.
— Она ваша? Я не видела ее раньше.
— Она у меня уже три года. Последнее время за ней присматривал Гастингс. Я просто забрал ее назад.
Милли была очарована.
— Вы сами ее нашли?
— Нет, это подарок от мисс Пелем.
Изабелл Пелем. Улыбка Милли увяла. К счастью, он не смотрел на нее. Все его внимание было приковано к Элис.
Ничего удивительного, что он не взял Элис на их медовый месяц.
— Она просто прелесть, — удалось выдавить Милли.
Он погладил шерстку на головке зверька.
— Она само совершенство.
Он не предложил Милли подержать Элис. А она и не просила.
Было совсем нелегко вести трезвый образ жизни.
Иногда ночью, когда он не мог уснуть, когда тоска по Изабелл не давала ему дышать, Фиц задумывался о вещах, которые могли бы помочь ему забыться: виски, лауданум, морфий. Особенно часто он подумывал о морфии, о приятном оцепенении, в которое он мог бы его погрузить, даря длительное забвение.
В доме имелись все эти средства — он обнаружил их, когда впервые осматривал Хенли-Парк. Чтобы не поддаться соблазну, он уходил из дома гулять или бегать — чаще всего бегать — до полного изнеможения.
Хорошенько поразмыслив, Фиц вскоре сообразил, что существует и более легкий путь смягчить боль одиночества — обнаженное женское тело. Он сблизился с жившей по соседству вдовой, на пять или шесть лет старше его, которая была более чем рада принимать его у себя.
Элис впала в зимнюю спячку. Фиц держал ее в обитой тканью вентилируемой коробочке и проверял дважды в день. Все в его жизни теперь изменилось. А вот Элис оставалась единственной знакомой зацепкой, единственной связью с той жизнью, которую он знал.
Две недели спустя после их прибытия в Хенли-Парк Фиц получил от жены записку, что она хочет видеть его в библиотеке.
Если не считать ежевечерних встреч за ужином, он ее почти совсем не замечал вблизи. Хотя знал, что она, как и он, весь день занята хлопотами по дому и поместью.
Библиотека, мрачная и пропахшая плесенью, располагалась в северном крыле, в самой ветхой части здания. Милли перебирала книги, проверяя их сохранность. Фиц был удивлен, увидев ее в дневном платье из красновато-коричневого шелка. Со времени смерти мистера Таунсенда она постоянно носила траурные тона — безмолвный серый призрак где-то на периферии его сознания. Но сегодня живой осенний цвет ее платья сделал ее самым ярким объектом в комнате.