— Разве… разве я произвожу впечатление, что меня заставляют? — Даже голос ее прозвучал, будто совсем чужой.
— Нет, вовсе нет, — ответил он, слегка поколебавшись.
— Тогда почему вы спросили?
— Вам всего лишь шестнадцать.
— Общеизвестно, что многие девушки выходят замуж в шестнадцать лет.
— За мужчин, вдвое старше их по возрасту?
— Хотите сказать, что покойный граф был немощным? Он был мужчиной в расцвете лет.
— Я уверен, что существуют тридцатитрехлетние мужчины, способные заставить шестнадцатилетних девиц трепетать от романтических ожиданий, но мой родственник не входил в их число.
Она дошла до конца страницы. Он перевернул лист в нужный момент. Милли украдкой взглянула на него. Он на нее не смотрел.
— Могу я задать вам встречный вопрос, милорд? — услышала она свой голос.
— Пожалуйста.
— Вас принуждают жениться на мне?
При этих словах вся кровь отхлынула от ее лица. Она боялась его ответа. Только человек, вынужденный делать что-то против воли, стал бы задумываться над тем, не находится ли и она в том же положении.
Он некоторое время молчал.
— Вы не находите соглашения подобного рода крайне отвратительными?
Восторг и мука — вначале ее разрывали эти две совершенно противоположные эмоции. Но теперь осталась одна только мука, придавившая ее своей отупляющей тяжестью. Тон его был учтивым. Но вопрос прозвучал обвинением в соучастии. Его бы не было здесь, если бы она не согласилась.
— Я… — Она играла adagio sostenuto слишком быстро. Не лунный свет звучал в ее сонате, а удары ветвей, бьющих по ставням под порывами штормового ветра. — Думаю, у меня было время привыкнуть к этому. Всю свою жизнь я знала, что не имею права голоса в данном вопросе.
— Мой предшественник тянул с этим долгие годы, — сказал граф. — Он должен был сделать это гораздо раньше: обзавестись наследником и оставить все собственному сыну. Мы с ним в очень отдаленном родстве.
«Он не хочет жениться на мне, — ошеломленно подумала Милли. — Не имеет ни малейшего желания».
В этом не было ничего нового. Его предшественник тоже не собирался на ней жениться. Она принимала его нежелание как само собой разумеющееся. Никогда и не ожидала чего-то иного. В самом деле. Но равнодушие молодого человека, сидевшего рядом с ней на скамейке перед роялем… Это ранило так, будто ее вынудили держать глыбу льда голыми руками. Ледяной холод, переходящий в нестерпимую жгучую боль.
И самое досадное и унизительное — ее безудержно влекло к тому, кто не отвечал ей взаимностью, кто не допускал даже мысли взять ее в жены.
Он перевернул следующую страницу.