Он все еще пытался проникнуть неотрывным взглядом под маску полнейшего пофигизма, натянутую на лицо Лембита, но все его потуги были тщетны. Оно по-прежнему оставалось совершенно бесстрастным, словно вырубленным из камня.
«Вот же сфинкс безмолвный! Как тут разберешь, врет он или нет? С другой стороны, зачем ему брехать-то? Какой резон?»
– Ладно, – сдаваясь, промычал Антон. – Пусть будет так. Умерла так умерла. И далеко от тебя до речки?
– Нет. За домом. Совсем близко.
– А моторка у тебя есть? Может, довезешь? Хотя бы до устья, а? Я расплачусь с тобой, ты не волнуйся. Как до поселка доберусь, так сразу же и рассчитаюсь. Даю слово.
– Моторка есть, но на ней сейчас через пороги не пройти. Вода уже неделю как на спад пошла. Только на бате [29] и пролезешь.
Мысленно представив себе, где он примерно находится, Антон содрогнулся.
«Это же глухомань жуткая! Да тут до людей пилить и пилить!»
Он содрогнулся, и было отчего. Плыть на тяжеленной, почти неуправляемой долбленке больше сотни километров, да не на веслах даже – на шесте, а где и волоком тащить ее по берегу, обходя бесконечные заломы и перекаты? Такого ведь и врагу не пожелаешь! Антон представил себе путь домой и покрылся холодной испариной.
«Нет. В одиночку это практически нереально. Значит, только пешком вдоль Сукпая. Полторы с лишним сотни километров с ледяными бродами через протоки! По скалам, через чащобу и бурелом!.. Да это просто чумовая перспективка! – Он аж задохнулся от картины, представшей перед глазами, но тут же сам себя и приструнил: – Ничего, парень. Только без мандража. Допилишь, если нужно. Не впервой».
– Дойдешь, – подтвердил Лембит, словно подслушав его недостойные мысли, поняв все зазорные душевные терзания. – Ты, как я вижу, малый крепкий. В тайге не новичок. – Вдруг он неожиданно расплылся в широкой добродушной улыбке и подмигнул гостю с хитрецой во взгляде: – Дойдешь, конечно. А куда ты денешься?
Немало вопросов к хозяину заимки крутилось у Антона на языке. Но он видел, что разговор совсем не идет, не клеится, и решил отложить его на утро.
«Может, он ко мне еще не пригляделся как следует, потому и скрытничает? Ничего. Помозгует втихаря, потом, глядишь, и оттает. Утро вечера мудренее».
Лембит притащил из сеней раскладушку, обшитую грубым зеленым брезентом, сам разобрал ее и поставил в дальний угол. Он расстелил на ней солдатский стеганый матрас и достал из шкафчика, встроенного в стену, подушку и белоснежное, добротно выглаженное постельное белье.
От удивления глаза Антона полезли из орбит.
«Это как же он тут гладить умудряется? У него что, электричество есть? – Но он заметил на припечке допотопный чугунный утюг, «работающий» на горячих углях, и съехидничал про себя: – Да, агрегат, конечно, супер. Ничего не попишешь, блин. Чухня удобства любит!»