Вслух же, боясь испортить отношения со стариком, едва начавшие налаживаться, он с серьезным видом произнес совсем другое:
– Приятно познакомиться.
– Айя! Сейчас племяшка Сукпай приплыви. – Геонка пришел в хорошее расположение духа и с заговорщицким видом подмигнул ему. – Мало-мало кушай будем. Суля [40] пить будем. Хорошо гостя встречай.
Старик еще с минутку поиграл с гостем в веселые переглядки, потом повозил кулаком в глазу и сладко зевнул во весь рот:
– Мало-мало спи, однако.
Он брякнулся на спину, раскинул руки по сторонам и через несколько мгновений громко и протяжно захрапел.
Скоро и Антона невыносимо потянуло в сон. В жаре и духоте он разбух и поплыл как опара на припечке. Чтобы как-то отвлечься, Антон попробовал завязать разговор с женой Геонки, но та держалась как партизанка на допросе, словно сохраняла священный обет молчания.
Он сдался, безвольно уронил веки и успел подумать: «Да что там!.. Вздремну и я чуток, пока есть такая возможность».
Антон проснулся от громкого собачьего лая, встряхнулся и свесил ноги с нар, таращась на дверь. Она со скрипом отворилась, и на пороге вырос коренастый парень лет тридцати, остроскулый и смуглолицый, одетый в чистую, похоже, недавно купленную легкую серо-зеленую штормовку из смесовки и блестящие глазированные болотники с аккуратно подвернутыми голенищами. По виду натуральный городской житель. Глядя на Антона, он приветливо улыбался во всю щеку.
Он обменялся с гостем коротким приветственным кивком, снова выскользнул за дверь, а потом уже появился в фанзе с куканом на плече, на котором висела здоровенная рыбища. Антон, приглядевшись, определил, что это таймень килограммов на двадцать с гаком.
– А-а, племяшка пришла! – вскрикнул проснувшийся Геонка, покряхтывая, пятясь задом, слез с лежанки и запричитал в радостном возбуждении: – Уф-уф! Хорошо! Дзели [41] принес, однако! Айя! Его всегда фарцуй [42] есть! Его большой мастер рыбка лови. Молодец, Ингтонка! Сейчас тала [43] делай. Шибко вкусно наша гости корми!
Пока старик с женой занимались приготовлением талы, Антон с Ингтонкой вышли на двор и закурили. Паренек, к превеликой радости Антона, в отличие от мокрушника чухонца, тоже страдал пристрастием к табаку. После первой же затяжки у Антона закружилась голова, он прислонился плечом к стене фанзы и крепко зажмурился.
Антон жадно добил сигарету до фильтра и попросил еще одну:
– Извини, Инто… Ингтонка. Три дня не дымил. Совсем уши опухли.
– Ничего. Бери-бери, – с готовностью откликнулся парень. – Забирай всю пачку. У меня еще два блока есть в заначке. Знаешь, зови меня лучше Игорем. Так тебе легче будет. У нас имена такие, что с непривычки язык сломать можно.