– А третий-то кто? – отозвался Шелудяк.
– Литва. Следы-то похищенных денег ведут туда. Радзивиллы, ясное дело, отпираются, да кто ж им поверит, если в Вильно, Ковно и Минске на базарах эти самые ливры в большом количестве выплыли? Владислав сгоряча пригрозил литовским канцлеру и гетману, так те в ответ его послали. Если победим поляков весной, отделяться будут, они и раньше своей нелюбви к полякам не скрывали.
– Голландско-польскую дружбу, нам совсем не нужную, уже начали рушить?
– Да, наши ребята из лисовчиков собрали в Малой Польше отряд из ярых католиков и по первой же травке двинут жечь голландские провинции. Города им, конечно, там будут не по зубам, но сельскую местность, думаю, успеют сильно разорить, ребята все с большим опытом, кое-кто еще с самим Лисовским на Русь ходил.
– Постой, угадаю, а заплачено им голландскими гульденами? – стукнул кулаком по столу в ясно читаемом восторге Москаль-чародей.
– Точно. Из той самой помощи Речи Посполитой, мы их на фальшивые злотые много наменяли.
– Класс! Теперь на Западе десять раз будут думать, прежде чем полякам хоть одну монету дать!
– Это вы хорошо придумали! – поддержал беседу Хмельницкий. – Если весной выстоим, разобьем королевскую рать, то другой ему ни в жисть не собрать. Только это нелегко будет сделать. Наемников немецких у Владислава много будет?
– Много, – вздохнул Петр. – В Германии страшный голод, своего хлеба из-за войны там мало сеют, раньше в Польше докупали, а теперь… большие отряды, говорят, не за плату, за кормежку готовы зимой к кому угодно перебежать. Там и грабить-то некого. А королю есть чем их кормить. Хлопы и мещане и дальше будут вымирать, но на прокорм армии он зерна найдет. Владислав уже и надежду потерял настоящим королем стать, а тут такой случай…
– Еще что-то по Польше имеешь сказать?
– Основное сказал. Разве… вот еще неприятная новость: пули Минье они тоже уже научились делать. Так что в дальнобойности у нас уже преимущества нет.
– А пули Нейсслера? – встрепенулся Аркадий.
– Вроде бы пока нет, гладкоствольные ружья заряжают свинцовыми шариками, как раньше. Мне говорили, что и ракеты, подобные Срачкоробовым, пытались сделать, только ничего у них не получилось. Обосрались с этим, можно сказать. Если основное, так, пожалуй… все.
– Тогда садись, – сделал приглашающий жест рукой Свитке Хмельницкий и встал сам. Обвел взглядом присутствующих, заулыбавшихся при фразе о ракетах, и негромким голосом начал излагать:
– Считаю, что весной, думаю, в начале мая, к нам явится не менее двухсот пятидесяти тысяч врагов. Да в обозе у них тысяч сто будет, многие тоже оружные. Пускать их в наши земли нельзя, разорят все хуже татар. Значит, надо встречать где-то на Волыни. Лучше бы вообще в Польшу выдвинуться, да не успеем, потому как будем ждать подмогу от вас, донцы, калмыков, черкесов, молдаван. Самим нам, как я говорил, с такой армией не справиться.