Осенний день, еще один осенний день держался теплым и вовсе не гонял листья на асфальте, создавая идеальный штиль. Редкие отблески солнца то пробуждались, то находили приют в глубине его глаз, а порывы ветра, так смело и вольготно врывающиеся из открытой форточки изучали его майку колыхая, широкие трусы–боксеры с изображенной рукой с длинными пальцами и розово покрытыми лаком ногтями.
– Дорогая! – крикнул он из кухни. – Омлет готов! – Сейчас, я почту проверю! – А я свою с утречка проверял. Нас на десятилетие стихиздата приглашают! Диметра тут же примчалась на кухню и села на стул.
– Когда, – заинтересовалась она. – А Лена с Катей будут? – Конечно, – улыбнулся он. – Лена придет, и конечно не одна. Куда она без Катюхи?! А знаешь, кто еще будет? Ни за что не догадаешься! Диметра удивленно посмотрела на него с выражением лица детского любопытства. – Элеонора Евгеньевна. – Вау! – воскликнула она. – Сколько лет–то прошло. Помню ее разносы моих стихов. Литературный критик от Бога. Хорошо ее помню...
– Да, это точно. Так что собирайся, дорогая, пойдем.
Оба они направились в спальню. Диметра присела на кровать, а Олег направился к шкафу, открыл его, достал ослепительно белую рубашку, встряхнул, снял майку «алкоголичку» и это обнажило его потрясающее тело, наполненное энергетикой мужественности. Он одел рубашку, мастерски застегнул рукава. – Милая, а ты что не одеваешься? – он открыл вторую дверцу шкафа и достал нежно–желтый топик. – Вот, одень это, а то будешь, как всегда, два часа копаться, – улыбнулся он и положил его к сидящей рядом на кровати Диметре, сам направился обратно к шкафу, достал черный галстук, накинул его на шею, взял стул, развернул его сидением по направлению к Диметре, сел и, глядя на ее заоблачную задумчивость, взял ее собранные внизу живота руки в свои. – Ты что так задумчива, лапуль? – Порой проблемы клиентов овладевают сознанием полностью. – она подняла глаза на Олега. – Только подумай, сколько людей топчет землю, будучи сплющенными омерзительно тяжелым прессом отцов, матерей, дедов, бабок, учителей, преподавателей, коллег, случайных прохожих. – Да я думаю, –согласился он. – У отца годовщина завтра, мать к нам приедет. Смешно до коликов: когда он был жив, мать его пилила на тему того, что другие давно горы свернули, а он сорок лет отдал и до сих пор не заведующий отделением, а после его смерти все изменилось.
– Люди реже ценят имея и чаще плачут потерявши.
– Ты права. А вот насчет учителей я не согласен. Учительница музыки всегда говорила, что у меня абсолютный слух. А художественная самодеятельность. – Олег улыбнулся во все лицо. – Это отдельная песня. Во всех спектаклях я играл только мальчиков, родители были в шоке когда пришли, а потом я видел даже гордость от звучащих мнений, что я юное дарование.