- Расскажу. Он наблюдал за спускающей трусики Диметрой. – Садись поудобней.
Угу, - села она рядом, обняла и прижалась к его сильному любящему телу, левую руку положив на свои гениталии.
- Когда я был еще очень-очень молод и жил далеко отсюда с матерью и братом, - тоном чтеца начал он, – Тогда и не знал точных терминов и того, что я не один такие же люди, как я, не просто есть, а их очень много. Стесняясь собственных желаний я одевал перед зеркалом рубашку брата, как можно быстрее старясь с себя снять весь купленный мне матерью ужас.
- А потом? – медленно ласкала она себя.
- А потом в его широких штанах и кедах выбегал погоняться с мальчишками, побаловаться футболом. Это только потом, на первом курсе, появились деньги, не большие, но их можно было накопить и шататься по магазинам, зависать в примерочных и одевать толстовки, мерить строгие костюмы. Знаешь, как было страшно? Долго выбирал себе семейники и, подойдя к кассе, боялся не знаю чего. В итоге продавщица сказала «Спасибо за покупку, молодой человек» и упаковала мне их.
Диметра слушала, временами проваливаясь в сон и боясь забыть слова Олега. Она это называла эффектом забытого вечера, повторявшимся раз за разом при приеме капель. Заключался он в следующем. Если глубокой ночью принять капли, мастурбируя дома или катясь по метро на улице, то перед последним провалом (характеризующим наступление глубокого сна) последние два-три часа не запечатлевались в памяти. Проснувшись, она могла долго искать очки и находить их в странных местах, не помня куда их положила. Она долго могла искать вещи и, так же, находить их в неожиданных местах. При этом минуты перед сном не запоминались – как белый лист.
Неожиданно для Олега она открыла глаза, вернувшись из мира сна и продолжала слушать его голос, потеряв нить рассказа:
- В школьные годы я легко знакомился с новенькими, приходящими в наш класс. Все обычно спрашивали, мальчик я или девочка. Смешно было.
Диметра снова улетела в сон. В этот момент Олег аккуратно снял ее замершую на гениталиях руку и, отнеся ее в сторону, положил свою. Он начал с плавных поглаживаний ее эрогенной зоны, а после – к более настойчивым. Он резко и в то же время бережно ласкал ее. Помимо прочих препарат имел эффект потери ощущения конечностей. Не чувствуя ни рук, ни ног она вернулась в мир снова, открыв глаза и постепенно обретая чувствительность рук Диметра сначала продумала что ласкает себя сама, но позже увидела вовсе не свои руки, а настойчивые, сильные, чьи пальцы с ломаными и стрижены до мяса ногтями прикасались к ней. Повернув голову она увидела самое важное – его направленные в никуда огромные зрачки и ласкающую себя руку. И это было экстатично-психотропным единением души, духа, уводящим от вечно травмирующей и постоянно надоедающей своим однообразием реальности в поразительно удивительный мир необычайной красоты, добра, взаимных чувств, обоюдного экстаза, совместного полета души, возвышающего над собственным телом, миром, пространством, временем, расстояниями и границами между реальностью и иллюзией, полом и ориентацией, домом в городе и вселенной, ксенофобией и пониманием, фоном и цветом, контуром и фигурой, плотью и кожей. Только в этом полете приходит истинное понимание смысла сладкой горечи – поцелуя с ним вкуса капель и их больничного запаха.