— Прямо для голливудского ужастика, — попытался пошутить я. — А как же Дмитрий Паплович?
— А что Палыч? Он тут практически не бывает никогда. У него дача со всеми удобствами — теплый зимний дом в Ольгино… Ух, засиделись мы… в таком виде мне уже нельзя за руль, здесь переночую. Ничего, если всего одна ночевка, то можно. Не повредит.
А за окном продолжалась питерская белая ночь. Конечно, белые ночи не только местное явление, но здесь они стали своеобразным символом. Брендом. Именно в данный период остро ощущается мистицизм города, ведь именно в эти дни Петербург преображается, обостряя восприятие всех, кто хоть раз видел его в самую прекрасную пору…
Уже второй час я сидел на кухне питерской коммуналки и пил пиво с ментовским капитаном. Вероятно, он давно сказал всё, что хотел сказать и от ненужных ему тем умело уходил. Разговоры велись обо всем не свете, но почему-то неизменно сводились к обсуждению: смысла жизни, баб, и к оценке внутриквартирного абсолютного зла, в существование коего, честно говоря, верилось с большим трудом.
— Погоди, — наконец произнес я после очередного глотка, когда в моем мозгу забрезжила реальная возможность вылезти из порочного круга тягостных тем, — вот милицию переименовали в полицию, а ОМОН в ОПОН нет. Почему? Этот вопрос мучит меня.
— Не боись, — убедительным тоном произнес мент, — всё учтено великим ураганом. Еще приказом министра Нургалиева отряды милиции особого назначения официально именуются «ОМОН», но расшифровываться аббревиатура стала иначе, как «Отряды мобильные особого назначения».
— О, спасибо. Ты излил бальзам на мою израненную сомнениями душу. Вообще-то я другое хотел спросить.
— Спрашивай — отвечаем, если не затрагивает служебных тайн и профессиональных секретов.
— Ты же, наверно, юрист по образованию?
— Уголовное право, Юрфак универа. — спокойно подтвердил капитан. — А что, тебя это так волнует?
— Вот смотри, — тихо проговорил я. — Человек бесследно исчез, но оставил записку, что так, мол, и так, добровольно ухожу из жизни. Записка написана от руки, кровью. Кровь и почерк пропавшего. С тех пор вообще ни слуху, ни духу, тело не найдено. Дело должны возбудить?
— Не обязательно, — задумчиво сказал Игорь, почему-то поморщившись. — Вот если бы заявление от родственников или, например, с работы, то должны. Но как будут это дело вести, тут уж иной вопрос. Это у тебя личный интерес, или так, сугубо литературный?
— Сугубо литературный, — нетрезво кивнул я, — но и личный тоже.
— Слушай, а у тебя только пиво? Ничего посущественнее нет?