— А жертвы по этому поводу приносят? — поинтересовался профессор.
— В похоронном обряде жертвоприношений нет. Ведь смерть для человека из рода ханты — это счастье, это присоединение к предкам. Это переход от одной жизни к другой, правда, переход довольно болезненный. Считается, что когда душа выходит из тела, она видит множество разных дверей и знает, что в одни из них ей нужно пройти, но пройти только один раз. Потому она боится сделать ошибку, тревожится, бродит. Именно поэтому возле покойника принято дежурить по очереди родным. Если увидят какие-то изменения — должны немедленно шамана позвать. Он-то и поможет душе найти нужные двери в следующей жизни…
Тут Алексей, прикуривая от сигареты Алексея Юлиановича, вспомнил про снежного человека, который и являлся целью их визита в тайгу.
— А этот их… хумпалэнэ как-нибудь со всем этим связан?
— Нет, — ответила я (признаться, мне этот разговор стал уже порядком надоедать). Хумпалэнэ, согласно преданиям, из другого мира. Они охраняют людей, заботятся о них, если те, конечно, того заслуживают, а если видят, что от какого-то человека мало пользы, могут сделать так, что он останется в лесу навсегда, не более того. Вся их жизнь со своей системой ценностей происходит параллельно нашей.
На этом допрос окончился.
Ученые еще какое-то время побродили по кладбищу, поснимали, а потом скинули рюкзаки и устроили неподалеку привал, чтобы подкрепиться. За едой я рассказала спутникам о соседней с нашим стойбищем достопримечательности — о старом идолослужителе.
Городские люди, к сожалению, любят такие истории и охотно их тиражируют. Но это даже хорошо. Не надо показывать им настоящее, а значит, можно его сберечь.
Ромка, будущий выпускник Московского государственного университета, приехал после сдачи очередной сессии в свой родной Ханты-Мансийский округ и первым делом принялся строгать из молодого кедрача идола; а потом вместе с отцом и старшим братом сел в джип десятилетней давности и поехал в долину идолов.
Там уже для идола был сооружен небольшой полуоткрытый чум. Возле него суетился пожилой хант, который должен был вдохнуть божественную силу в фигурку. Отныне пожилой хант будет считаться хранителем молодого шайтана, а идол из молодого кедрача, стало быть, и есть сам шайтан, которому полагается и поклонение, и жертвоприношение, и, разумеется, просьбы о помощи во всех житейских бедах.
Процедура обожествления проста. Ее и совершил хант, когда все уже уехали. Он призвал духов земли, воды, огня и неба помогать новому идолу, а когда танец с молитвами подошел к концу, принялся украшать шайтана одеждой и украшениями, заодно осыпая проклятиями тех, кто будет охотиться в ближайших лесах. «Пусть будут жестоко наказаны их дети, внуки и правнуки». Но еще большее проклятие ожидает тех, кто осмелится у добычи отрезать уши. Согласно обычаям северных народов это не просто дурная примета. Это что-то вроде рока. И на такой поступок может отважиться лишь тот, кого окончательно покинул разум…