Теперь я тоже так думал, но сказал, что, насколько мне известно, предложения нашей книготорговли в этой области не слишком разнообразны и не особенно четко профилированы.
— Насколько вам известно, господин Фарсман, ну и шутник же вы! Я и не хочу ничего необыкновенного, я хочу только то, что имеется, но чего я никак получить не могу. К примеру, если вы мне достанете эту китайскую штуковину «Чинг, Пенг, Мек», так вам не придется больше покупать мои торты и пирожные.
Я был слишком поглощен сделкой, в которой пока мог участвовать лишь наведением справок, и потому у меня не нашлось минутки, чтобы подивиться самокритике булочника по отношению к собственным изделиям, но перспектива избавиться от принудительной покупки пирожных, равно как от благодарности фрейлейн Вейгель и пересудов на работе, а также от бессмысленного денежного бремени заставила меня согласно кивать в ответ на то, что преподносил мне господин Швинт; когда же я понял, что главный мой выигрыш — все рабочие дни две теплые булочки плюс полчаса сна, я воскликнул, зная по кинокартинам, как это делается:
— По рукам!
И булочник Швинт тут же доказал, сколь пунктуально собирается он соблюдать нашу сделку; он полез в какой-то потайной ящик — это, конечно же, был потайной ящик — и выложил мне шесть булочек: две поджаристые, две совсем бледные и две обычные.
Я заплатил, поблагодарил и ушел, устояв перед соблазном воспользоваться случаем и освободиться заодно от моих двух призрачных возлюбленных, ибо подозревал, что господин Швинт видел во мне человека, который с пониманием отнесется к его желанию, поскольку я открыто признавался в двух подругах.
Кстати, он, видимо, считал, что они посещают меня и больного, он ведь дал мне булочек и на их долю, хотя знал, что я сегодня не иду в книготорг.
На этом месте я прервал свои размышления и рявкнул на себя: эй, псих, ты же не в книготорг пошел бы на работу, если бы пошел. Если бы ты пошел, то пошел бы в свою бухгалтерию, а как ты там раздобудешь эту проклятую книжонку «Цинь, Пин, Мей»[3], одному богу известно!
Я очень хорошо помню, как дико вел себя мой кузен, одолживший мне как-то раз этот китайский роман. Он потребовал с меня залог и каждый вечер забегал, дабы убедиться, что эта бульварщина еще у меня, а потом интересовался, сколько я прочел, и тогда обсуждал со мной пикантные места, в конце же концов он выказал склонность расписывать мне пикантные места своей собственной биографии. Но в этом деле «Цинь, Пин, Мей» была много лучше.
Плохо было другое; прочитав эту книгу, я ошибочно посчитал, что во всех толстых старых китайских книгах полно таких вольностей. Я потратил уйму времени, разыскивая вкрапленные в них неприличия, но, в сущности говоря, получил информацию лишь о меню, оскорблениях на дуэли и философских взглядах, не очень-то мне понятных. Знать все это вовсе не вредно, но практическая польза от этого чтения весьма ограниченна. Чего нельзя сказать об информации, полученной мной из книги «Цинь, Пин, Мей», но, попытавшись раз-другой это доказать, я скоро заговорил, как мой кузен, чего я, конечно же, хотел бы избежать.