Надзиратель оказался болтливым. Он с удовольствием оповещал подопечных обо всех подробностях их неизбежной кончины. Они узнали, что герцог Грефен находится на важном совещании. Он вернется, как только освободится и найдет судью. «Чтобы вынести справедливый и обоснованный приговор», – ухмыльнулся надзиратель. Эти слова он произнес слишком уж выразительно. Вероятно, хотел продемонстрировать свою образованность.
– Но вы не тревожьтесь – еще поживете. Большой спешки не будет. О том, что вы здесь, ни одна душа не ведает. Спасения не ждите.
Кроме тюремщика возле камеры стояли двое часовых, но их голосов заключенные почти не слышали. Они дежурили здесь день и ночь. «Чтобы вы глупостей не натворили», – заявил надзиратель и взглянул на Крейка. Конечно, его предупредили, что Грайзер – демонист. Но золотой зуб не помог бы – трое ему просто не под силу. А чудесная отмычка валялась где-то в трюме «Кэтти Джей».
Ситуация оказалась безвыходна.
Грайзер погрузился в пустоту. Это ощущение навалилось на него в тот самый миг, когда катер оторвался от земли и устремился к «Делириум Триггер». И новость о том, что «Кэтти Джей» скрылась, не принесла ему облегчения. Ведь рядом с ним не было Бесс.
Он думал о крохотном свистке, спрятанном в каюте корабля. Только он – если в него подует демонист, вселивший туда пленного духа, – сможет вывести ее из забытья. Крейк никогда больше не поднесет его к губам. Наверное, это и к лучшему.
Ему вообще не следовало пытаться спасти племянницу. Пытаясь исправить одно преступление, он вообще все испортил. А теперь она, не живая и не мертвая, навечно брошена в пустыне.
Спит ли она или бодрствует? Заперта ли она навсегда в железной скорлупе посреди бескрайней пустыни, не способная пошевелиться или вскрикнуть? Много ли осталось в ней от прекрасного ребенка, которого он погубил? У него не было ответов. Поведением она больше походила на преданную собаку, чем на маленькую девочку. Скоропалительная и непродуманная пересадка изменила ее сознание. Новая Бесс обрела очевидную склонность к вспышкам ярости, неосторожности и порой жестокому, звериному насилию.
Нужно было оставить ее умирать в святилище. Но Крейк не смог бы жить, имея на себе такое бремя. И он сотворил из нее чудовище. И тем самым превратил в монстра и себя самого.
Приглушенный вопль Фрея заставил всех троих подскочить. Голос доносился из пыточной. Она находилась по соседству с камерой, в которой держали капитана, Пинна и Харкинса.
– Снова взялись за него, – вздохнул доктор. – Бедняга.
– Зачем он упорствует? – сказал, поежившись, демонист. – Какая разница, подпишет он признание или нет? В любом случае нас казнят.