— А, Генриетта! Попробуйте-ка, сумеете ли застрелить грабителя?
Генриетта взяла у него револьвер.
— Ага. Правильно. Да, цельтесь вот так.
Трах!
— Не попали вы в него, — сказал сэр Генри.
— Ну-ка, а Герда?
— Ой, я не знаю…
— Давайте, миссис Кристоу. Это совсем просто.
Герда выстрелила, вздрогнула и зажмурилась. Пуля отклонилась больше, чем у Генриетты.
— И я хочу, — сказала Мэдж, подходя.
— Это труднее, чем кажется, — заметила она после двух попыток. — Но довольно забавно.
Из дома вышла Люси. Следом показался высокий и мрачный юноша.
— Это Дэвид, — объявила она.
Пока ее муж приветствовал Дэвида Энгкетла, она взяла у Мэдж револьвер, перезарядила его и без лишних слов трижды продырявила мишень рядом с центром.
— Отлично, Люси, — воскликнула Мэдж. — Я и не знала, что стрельба входит в число ваших сильных сторон.
— Люси, — сурово сказал сэр Генри, — всегда убивает того, в кого стреляет.
И добавил с мечтательной интонацией:
— Однажды это пригодилось. Помнишь, дорогая, головорезов, что напали на нас в тот день на азиатской стороне Босфора? Двое уже повалили меня и подбирались к моему горлу.
— А что делала Люси? — спросила Мэдж.
— Дважды пальнула в кучу. Я даже не знал, что у нее с собой пистолет. Одному негодяю прострелила ногу, а другому — плечо. Это была наибольшая опасность, какой я подвергался в сем мире. Не представляю, как она не убила меня.
Леди Энгкетл улыбнулась ему:
— Я считаю, что всегда надо идти на некоторый риск, — сказала она мягко. — И делать это быстро, не слишком раздумывая.
— Восхитительная мысль, дорогая, — сказал сэр Генри. — Но мне всегда было немного огорчительно, что риском, на который ты пошла, был я!
После чая Джон предложил Генриетте: «Прогуляемся?» а леди Энгкетл сказала, что она должна показать Герде «каменный сад» [5], хотя конечно, сейчас не самое подходящее время года.
«Прогулка с Джоном, — подумала Генриетта, — менее всего похожа на прогулку с Эдвардом». С Эдвардом у нее чаще всего было чувство убитого времени. Он был прирожденный убийца такого рода. Гуляя с Джоном, она неизменно наполнялась бодростью, а сегодня, поднимаясь на Лемешный Кряж, даже сказала, переводя дух:
— Это не марафон, Джон!
Он засмеялся и умерил шаг.
— Я тебя уморил?
— Да нет, я могу ходить быстро, но зачем? Мы ведь ни за кем не гонимся. Откуда вообще в тебе эта свирепая энергия? Ты от себя самого убегаешь?
Его шаги замерли.
— Почему ты так сказала?
Генриетта взглянула на него с удивлением.
— Я не вкладывала в это никакого особенного смысла.
Джон снова зашагал, но теперь уже медленнее.
— В самом деле, — сказал он. — Я устал. Я очень устал.