— Моя жена. Инспектор Грейндж.
Грейндж поклонился и сказал:
— Хотелось бы узнать, леди Энгкетл, смогу ли я поговорить немного с миссис Кристоу?
Он замолк, увидя, как леди Энгкетл кивает в сторону фигуры на кушетке.
— Миссис Кристоу?
— Да, я миссис Кристоу, — стремительно отозвалась Герда.
— Мне бы не хотелось утомлять вас, миссис Кристоу, но я должен задать вам несколько вопросов. Вы можете, конечно, если хотите, сперва послать за своим адвокатом…
— Иногда так благоразумнее, — вмешался сэр Генри.
Но Герда не дала ему договорить.
— Адвокат? Зачем адвокат? Откуда адвокату знать что-то о смерти Джона?
Инспектор Грейндж кашлянул. Сэр Генри собирался что-то сказать, но Генриетта опередила его.
— Просто инспектор хочет выяснить, что произошло утром.
Герда повернулась к нему и сказала с недоумением в голосе:
— Все было похоже на страшный сон — как будто не на самом деле. Я не могла даже закричать. Просто вообще ничего не чувствуешь.
— Потрясение, миссис Кристоу, — успокоительно разъяснил Грейдж.
— Да, да наверное. Вы же видите — это было так неожиданно. Я шла из дому по дорожке к бассейну…
— В какое время, миссис Кристоу?
— Незадолго до часу дня — за минуту, может быть, за две. Я знаю, потому что посмотрела на часы. А когда я подошла, там был Джон, он там лежал — и кровь по всему бетону.
— Вы слышали выстрел, миссис Кристоу?
— Да… нет… не знаю. Я знала, что сэр Генри и господин Энгкетл пошли охотиться. А я, как увидела Джона…
— Да, миссис Кристоу?
— Джона… кровь… и револьвер. Я подняла револьвер.
— Зачем?
— Что, извините?
— Зачем вы подняли револьвер, миссис Кристоу?
— Я… я не знаю.
— Понимаете, вы не должны были прикасаться к нему.
— Не должна была? — у Герды был потерянный, отсутствующий вид. — Но я прикоснулась. Я взяла его в руки.
Она взглянула на свои руки, словно все еще видела в них револьвер. В ее голосе послышалась острая мука.
— Кто мог убить Джона? Никто не мог желать ему смерти. Он… был лучшим из людей. Такой сердечный, такой бескорыстный, все для других. И все любили его, инспектор. Он был чудесным врачом. Лучшим и добрейшим из мужей. Это, наверное, случайность. Иначе не может быть, не должно быть!
Немного помолчав, Герда добавила:
— Спросите кого угодно, инспектор. Никто не мог желать смерти Джону, ведь правда?
Она обращалась ко всем. Инспектор Грейндж захлопнул свой блокнот.
— Благодарю вас, миссис Кристоу, — сказал он ровно. — На сегодня все.
Эркюль Пуаро и инспектор Грейндж вместе шли через каштановую рощу к бассейну. То, что было Джоном Кристоу, а теперь стало «телом», сфотографировали, обмерили и описали. Его обследовал полицейский врач, и труп был отправлен в мертвецкую. «Бассейн же, — подумал Пуаро, — остался на диво невинным. Сегодня все какой-то сплошной мираж». Кроме Джона Кристоу — он миражом не был. Даже и в смерти он оставался каким-то положительным и целеустремленным. А плавательный бассейн был теперь не просто бассейном — он стал теперь местом, где было найдено тело Джона Кристоу и где кровь его лилась на серый бетон и в неестественно голубую воду. Неестественно — Пуаро не мог вдуматься в это слово. «Да, во всем этом было что-то неестественное. Как будто…»