— Я не знаю, о чем вы, Люси.
Люси была поражена.
— О дознании, разумеется, должна приехать Герда. Где ей остановиться — у нас или в гостинице «Белый олень»? Конечно, здесь мучительные воспоминания, но там на нее все будут глазеть и будет полно репортеров. Не помните ли: в среду в одиннадцать или в половине двенадцатого? — Улыбка озарила лицо леди Энгкетл. — Я еще никогда не была перед жюри. Я думаю одеть серое и шляпку, конечно. Как в церковь. Но без перчаток.
— Знаете, — продолжала леди Энгкетл, пересекая комнату по направлению к телефону, — у меня, кажется, сейчас и нет никаких перчаток, исключая садовые! — Она сняла трубку и стала с серьезным видом ее рассматривать. — Конечно, осталась куча длинных вечерних, еще с губернаторских времен. Перчатки — это, пожалуй, глупость, вам не кажется?
— Единственная польза от них — избежать отпечатков пальцев при совершении преступления, — сказал Эдвард с улыбкой.
— Ага, очень интересно, что вы об этом вспомнили, очень интересно. А что я делаю с этой штукой? — леди Энгкетл взглянула на трубку с легким отвращением и недоумением.
— Вы собираетесь кому-нибудь позвонить?
— Не думаю. — Леди Энгкетл неопределенно покачала головой и очень осторожно положила трубку на рычаги.
Она перевела взгляд с Эдварда на Мэдж.
— Наверное, Эдвард, вам не стоило бы расстраивать Мэдж. Ее куда больше пугают внезапные смерти, чем нас.
— Люси, дорогая! — воскликнул Эдвард. — Я просто беспокоился насчет места, где Мэдж работает. Оно показалось мне совсем неподходящим.
— Эдвард полагает, что мне следует найти приятного и полного понимания работодателя, который бы оценил меня по достоинству, — сухо пояснила Мэдж.
— Милый Эдвард! — воскликнула Люси тоном полного понимания. Она улыбнулась Мэдж и вышла.
— Нет, серьезно, Мэдж, — сказал Эдвард. — Мне это не нравится.
Она прервала его:
— Эта чертова баба платит мне четыре фунта в неделю. Вот и вся разгадка.
Она проскользнула мимо него и направилась в сад.
Там сидел сэр Генри на своем обычном месте, но Мэдж свернула в сторону и стала подниматься по направлению к цветочной аллее.
У нее очаровательные родственники, но в это утро их очарование не имело для нее никакого смысла.
В конце тропы на скамейке сидел Дэвид Энгкетл. В этом излишнего очарования не было и в помине, и Мэдж направилась прямо к нему. Она села рядом, заметив со злорадным удовольствием страх в его взгляде.
«До чего же трудно уединиться», — подумал Дэвид. Он был изгнан из спальни жизнерадостным вторжением горничной со шваброй и пылесосом. Библиотека и «Британская энциклопедия» не стали его прибежищем, как он оптимистически надеялся. Дважды туда заносило леди Энгкетл, доброжелательно обращавшуюся с вопросами, осмысленных ответов на которые как всегда не имелось в природе.