Он вышел сюда обдумать свое положение. Обычный уик-энд, в который он ввязался-то против воли, теперь затягивался из-за процедуры, принятой для случаев внезапной и насильственной смерти.
Дэвид, предпочитавший академически созерцательные размышления о Прошлом или серьезные прения о политических судьбах, левых направлениях в Будущем, не хотел иметь ничего общего с мучительным и практическим настоящим. Как он и говорил леди Энгкетл, он не читал «Ньюс оф Уорлд», но «Ньюс оф Уорлд», кажется, сама вошла в «Пещеру».
Убийство! Дэвид с омерзением содрогнулся. Что подумают друзья? Как это воспримут? Какого рода отношение принято к таким вещам? Скука? Отвращение? Или это их позабавит?
Занятый исследованием подобных вопросов, Дэвид совсем не обрадовался Мэдж. Он встревоженно следил, как она усаживается рядом. Еще пуще юношу поразил тот вызов в глазах Мэдж, с каким был его взгляд принят. Неприятная девица безо всякой интеллектуальной ценности.
— Как вам нравятся ваши родственники? — спросила она.
Дэвид пожал плечами и ответил:
— Надо ли вообще думать о родственниках?
— А надо ли вообще думать о чем-либо?
«Тебе-то уж точно не о чем», — подумал Дэвид и сказал почти любезно:
— Я рассматривал свое восприятие убийства.
— Это так странно: оказаться к нему причастным, — сказала Мэдж.
Дэвид вздохнул и сказал:
— Утомительно, — и это было, пожалуй, самое невинное, что он мог сказать. — Сплошные банальности, уместные только в детективном чтиве!
— Вы, должно быть, жалеете, что приехали, — сказала Мэдж.
— Да, — вздохнул Дэвид. — Я мог бы остановиться у друга в Лондоне. Он держит книжный магазин левого направления.
— Наверное, там поспокойнее.
— Стоит ли печься о спокойствии? — насмешливо спросил Дэвид.
— Бывает, когда я чувствую, что не могу печься ни о чем другом.
— Изнеженное отношение к жизни, — изрек Дэвид. — Принадлежи вы к рабочему классу…
— А я именно к нему и принадлежу, — перебила Мэдж. — Вот почему покой и благоустроенность так дороги для меня. Утренний чай, бесшумно подаваемый в постель; фарфоровая ванна с хлещущей струей горячей воды; эти восхитительные купальные экстракты; кресло, в котором ты чуть не тонешь…
— Всё это должно быть и у рабочих, — отрезал Дэвид. Правда, он находил чуть подозрительным пункт насчет бесшумно подаваемого утреннего чая, звучавший невыносимо сибаритски для серьезно устроенного мира.
— Как нельзя более с этим согласна, — от всего сердца сказала Мэдж.