«Занятный образчик, — подумал он. — Да, вот именно: образчик.
Столкновение личностей. Клубок смешанных чувств. И клубок необыкновенно запутанный — из темных нитей ненависти и вожделений.
Герда Кристоу ли стреляла в мужа? Или все не так просто?»
Генриетта поспешила с выводами, сочтя, что он подозревает ее в убийстве, хотя в действительности он и не заходил так далеко в своих предположениях. Чуть вероятнее была надежда, что Генриетта кое о чем знает. Кое о чем знает или кое-что скрывает?
Он недовольно пожал плечами.
Сцена у бассейна. Обдуманная сцена. Хорошо поставленная сцена. Кем поставленная? Ради кого поставленная?
Он сильно подозревал, что на второй вопрос следовало ответить: ради Эркюля Пуаро. Он стал так думать не сразу. Но сначала он вообще принял все за нелепую шутку.
Это и было нелепо, но не было шуткой.
А ответ на первый вопрос?
Он пожал плечами. Он не мог понять. У него не было даже малейшей догадки.
Однако он прикрыл глаза и вызвал в воображении — всех, — ясно видя их внутренним оком. Сэр Генри — прямой, достойный доверия, в прошлом — ответственный имперский чин. Леди Энгкетл — ускользающая и непонятная, и нелогично, против ожидания, обаятельная, с присущей ей неодолимой силой перескакивающей мысли. Генриетта Савернек, любившая Джона Кристоу больше, чем себя самое. Тихий невыразительный персонаж — Эдвард Энгкетл. Обаятельная, но некрасивая девушка по имени Мэдж Хадкасл. Ошеломленное потерянное лицо Герды Кристоу, держащей в руке револьвер.
Всех их накрыло теперь сетью закона. Ненадолго связали неумолимые последствия внезапной насильственной смерти. Для каждого эта трагедия имела свой смысл, каждый бы рассказал о ней по-своему.
И где-то в этой игре душ и страстей пряталась истина. Для Эркюля Пуаро важнее изучения людей в жизни было только одно — стремление к правде.
Он хотел знать правду о смерти Джона Кристоу.
— Ну разумеется, инспектор, — сказала Вероника, — я всей душой хочу вам помочь.
— Благодарю вас, мисс Крей.
Инспектор почему-то совсем иначе представлял себе Веронику Крей.
Он ожидал чар, волшебства, может быть даже фейерверка. Разыграй она какую-нибудь сцену, он бы ничуть не удивился.
Он и подозревал, что она разыграет сцену. Только не такую, на какую он рассчитывал.
Он увидел не слишком потрясающее женское обаяние — чары не были родником. Вместо этого он сознавал, что напротив него сидит женщина весьма миловидная и превосходно одетая, у которой явно благополучно идут дела. Вероника Крей, подумал он, отнюдь не дура.
— Нам нужен лишь ясный ответ, мисс Крей. Вы приходили в «Пещеру» в субботу вечером?