— Да-а, — сказал Пуаро. — Но тогда, возможно, тут произошел более редкий тип убийства. Не исключено, что тут-то ключ и к нашим затруднениям.
— Каков же этот ключ?
Пуаро повторил задумчиво:
— Редкостный тип убийства.
Инспектор воззрился на него:
— Но тогда чем руководствовался убийца? Чего он — или она — достиг?
Пуаро со вздохом развел руками:
— Не имею понятия — совершенно не имею понятия. Или, кажется, имею — смутное…
— Да?
— Что преступник хотел убить Джона Кристоу, но не собирался вовлекать Герду Кристоу?
— Хм. А мы-то сразу же заподозрили ее.
— Да, но было лишь вопросом времени, чтобы факты об оружии стали известны и вынудили все пересмотреть. А в этом промежутке у убийцы было время…
— Пуаро осекся.
— Бремя — на что?
— Ах, шоп ami [19], вы меня подловили, опять я могу лишь сказать: не знаю.
Инспектор Грейндж дважды прошелся по комнате. Потом он остановился перед Пуаро.
— Я пришел к вам сегодня, господин Пуаро, по двум причинам. Во-первых, я знаю — и это хорошо известно всей полиции, — что вы человек обширного опыта, решивший ряд сложных задач подобного рода. Это причина номер один. Но есть и другая причина. Вы били там. Вы были очевидцем. Вы видели, что произошло.
Пуаро кивнул.
— Да, я видел, что произошло. Но глаза, инспектор, очень ненадежные свидетели.
— Как вас понять, господин Пуаро?
— Глаза видят порою то, что им дают увидеть.
— Вы полагаете, что это было заранее подготовлено?
— Подозреваю. Это было, понимаете, точно как театральная постановка. То, что я видел, было предельно ясно. Мужчина, которого застрелили, и женщинг, которая стреляла. Причем, она держала в руке оружие, только что употребленное. Вот что я видел. А мы ужэ знаем, что одна подробность в картине ложна. Что это оружие не было употреблено для убийства Джона Кристоу.
— Хм, — гнспектор подергал свои совершенно повисшие усы. — Вам ясно, что и другие подробности упомянутой картины также ложны?
Пуаро кивнул и сказал:
— Присутствовало еще три человека, очевидно, только что появившиеся на сцене. Что, впрочем, могло быть и не так. Бассейн окружен густой рощей молодых каштанов. От бассейна расходятся пять дорожек — к дому, к лесу, в цветочную аллею, к птичнику и сюда, к шоссе. Каждый из этих трех шел по своей тропе. Эдвард спускался из лесу, леди Энгкетл подымалась от птичника, Генриетта Савернек — от цветника за усадьбой. Эти трое появились на месте преступления почти одновременно, на несколько минут позже Герды Кристоу. Но кто-то из них мог быть у бассейна и раньше ее появления, мог выстрелить в Джона Кристоу и удрать по однсл из тропинок, а затем, сделав круг, появиться одновременно с прочими.