— Да, я видел, — заявил конторщик, — как этот самый человек приходил к вашему сыну однажды утром, незадолго до ареста, и тогда же подумал: «Что-то раньше не замечались такие знакомые у Анатолия Сергеевича».
Тогда Лагорин громко сказал:
— Прошу немедленно послать за полицией. Нами наконец пойман и уличен страшный злодей.
Герасим Онуфриевич задрожал как осиновый лист. Растерявшись от неожиданности, он еле был в силах проговорить:
— Это — ловушка! Это — западня!
— Для таких хищных зверей, как вы, волей-неволей приходится капканы ставить, — ответил ему содержатель меблированных комнат.
Негодяй стал нести всякую бессмыслицу; но напрасно пробовал он извернуться: его никто даже не слушал. Участники его поимки могли только радоваться несомненной теперь надежде спасти безвинно погибавшего молодого человека.
Полиция не заставила себя ждать. Перешли в отдельный кабинет для составления протокола.
Делу был дан надлежащий ход. Но не так-то скоро оно делалось, как сказка сказывается. Потребовалось исполнение массы предварительных формальностей, так как у исправляющего должность судебного следователя зародилось понятное подозрение о том, что Лагорин желает спасти своего сына какою бы то ни было ценою. Пошли всякие справки, вызовы свидетелей, одного только Мустафетова почему-то еще не допрашивали.
Времени прошло очень много. Старики Лагорины совсем измучились, как вдруг однажды Сергей Иванович прочитал в газетах об аресте на скачках этого отъявленного мошенника.
С газетным номером в руках вошел старик Лагорин в камеру молодого судебного следователя. На этот раз тот встретил его радостным возгласом:
— Вы чрезвычайно кстати. Я только что подписал постановление об освобождении вашего сына. Дело о нем прекращается. Вернее сказать, он будет фигурировать теперь на суде уже не в качестве обвиняемого, а как лицо пострадавшее.
Старик побледнел и пошатнулся.
— Вы убедились? — спросил он прерывающимся голосом и положил газету на стол.
Молодой юрист сделал отрицательное движение рукою и сказал:
— Нет, вы ошибаетесь, если полагаете, что арест этого мошенника играет какую-нибудь роль в полнейшем оправдании вашего сына. Согласитесь только с одним: я должен был отнестись с чрезвычайной осторожностью к вашим показаниям и представленным вами же двум свидетелям против Герасима Онуфриева. Моя обязанность была навести кое-какие справки, списаться с Киевом не только относительно вас, но и относительно Мустафетова. Я еще не имею права открывать вам некоторые подробности; сведения, добытые мною, относительно давнишней связи между Мустафетовым и Онуфриевым составляют тайну предварительного следствия и могут быть оглашены только на суде.