— Дело щекотливое, — ответил Сергей Иванович сперва тихо, но затем повел речь достаточно громко, чтобы каждое слово было слышно за соседним столом: — Назар Назарович предлагает вам исправить одну свою великую ошибку. Как он ни умен, а теперь сознает, что дал маху.
— В чем это?
— Да насчет молодого Лагорина. Оказывается, его родители соглашаются дать за него большой выкуп.
Гарпагон покачал головою, после чего сказал:
— Поторопился, видно, Назар Назарович!
— То есть как поторопился?
Старый плут подозрительно посмотрел на собеседника, как будто сомневаясь: можно ли с ним говорить начистоту?
Но Сергей Иванович разгадал его мысли и поспешно сказал:
— Вы со мной не стесняйтесь, потому что Мустафетов именно меня-то и хочет послать в Киевскую губернию к родителям Лагорина, но поручил предварительно спросить вас, каким путем здесь можно поправить дело, то есть как выпустить молодого человека из тюрьмы и очистить от всякого подозрения? За эту штуку старики родители заплатят большие деньги.
Онуфриев снова покачал головою, и злобной укоризной были полны его глаза, когда он сказал:
— О чем же раньше думал Назар Назарович? Так дел не делают. Надо было сперва к родителям за выкупом сунуться, а он тогда об одном говорил: стереть его, мол, с лица земли! А теперь легкое ли дело! Когда человека и впрямь в ничто обратили, пойди-ка воскреси его! — Вслед за тем, подумав, он спросил: — А сколько с родителей-то взять удастся? Говорил вам Назар Назарович?
— Он сказывал, будто они уже на тридцать тысяч идут, — ответил Сергей Иванович.
— Вон оно как! — удивился Гарпагон и от волнения даже побледнел.
— Назар Назарович, — продолжал между тем старик Лагорин, — распределяет так: двадцать тысяч ему, и из них он меня наградит, а десять тысяч — вам. Он только просит вас найти подставное лицо.
Гарпагон все более злился. В приливе гнева он наконец не выдержал и, стукнув кулаком по столу, сказал:
— Шалишь, батенька! Довольно я на него работал за гроши. Разве мне известно, сколько сам он получил за то, чтобы упрятать в острог ни в чем не повинного мальчишку? Мне-то ведь за всю работу только триста рублей перепало. А теперь, когда потребовалось дело поправлять, которое сам он сгоряча напутал, он себе львиную долю взять хочет из выкупа, да я же еще ему подставных лиц разыскивай? Дудки!
Но тут Лагорин встал, выпрямился и, обращаясь к двум лицам, сидевшим за соседним столиком, громко и внятно спросил:
— Вы все слышали, господа?
— Слышали каждое слово, — ответили те в один голос, также встав со своих мест.
— Присягнуть могу! — в крайнем негодовании сказал хозяин комнат.