Какая-то тайная сила удерживала девушку открыться братьям, и они по-прежнему считали ее княжим отроком. Полная неожиданностей боевая жизнь заставляла Марину забывать свой пол, она делила наравне с другими дружинниками все трудности и невзгоды похода.
Нередко, желая развлечься, приглашал ее князь Андрей и заставлял играть на гуслях. Отдавшись мыслям об исчезнувшей матери, девушка выливала свою скорбь в печальных звуках инструмента, в них находила она отраду и забвение своему горю.
— Ты еще искуснее стал играть, Максим! — заметил князь, прислушиваясь к мелодичным звукам инструмента. — Чую, что на душе твоей какое-то горе… Откройся мне, Максим!
— Родимую я потерял, княже!
— А где же она была?
— В Киеве… — тихо проговорила девушка и залилась слезами.
— Жалею я тебя, отрок! Но горю твоему помочь мне не можно. Сколь времени ее ты не видел?
— Давно уж, княже!.. Она пропала во время осады.
— Я заменю тебе родимую! — ласково проговорил Андрей, кладя свою руку на смуглую голову девушки.
Марина все еще боялась открыться в своем обмане князю, какой-то стыд удерживал девушку от признания.
Возвратившись во Владимир, она навестила своего учителя, старого изографа Мирона, очень обрадовавшегося свиданию с ней.
— Поди, теперь разучился ты, Максим, писать святые иконы? Руки в ратном деле, поди, загрубели?
— Нет, дедушка, могу хоть сейчас: я в битвах не был, — и она рассказала ему свои похождения в Киеве.
— Ах ты, бедный, матушку родную потерял! — сочувственно проговорил старик. — А может быть, она куда-нибудь скрылась? — добавил он.
Луч слабой надежды озарил душу девушки, она чутко прислушивалась к словам старика, находя в них утешение. Порой почему-то ей вспоминался таинственный старый нищий, два раза встреченный ею, приходили также на память пророческие слова его, и она все еще надеялась увидеться с матерью.
Хотя союзные князья уже подходили к Новгороду, князь Андрей все еще медлил во Владимире. Часть дружины тоже оставалась с ним, остальная часть вместе с Михно под начальством Бориса Жидиславича находилась под Новгородом. Нужно было ехать наконец и князю…
— А ты, пожалуй, оставайся дома: я не возьму тебя с собою! — сказал князь Марине.
Всегда охотно следовавшая за князем девушка была довольна, что князь оставляет ее во Владимире, она могла снова заниматься изографным искусством, которое так любила. В ней сказывалась женщина, ей были не по душе кровавые сечи.
— От нечего делать вы с Мироном новыми иконами украсите собор да в монастыре, в трепезной, стены распишите! — сказал Андрей. — А когда я после победы вернусь сюда, ты опять поступишь ко мне и будешь исполнять свои прежние обязанности!