Народа ей встречалось мало. В июле месяце и тогда, как теперь, всякий, кто мог, выезжал из Петербурга, оставляя дома и квартиры на попечение доверенных слуг. Перед запертыми воротами то тут, то там люди из дворни, собравшись в кучки, сидели на лавочках и беззаботно гуторили промеж себя. Кое-где раздавалась песня, тягучие звуки гармоники и раскатистый смех.
Обычного оживления не ожидала встретить Маланья и в доме Воротынцевых; через мужа ей уже давно было известно, что Александр Васильевич жил затворником, никого не принимал и почти не выходил из своей половины, обращенной окнами в сад; но тем не менее, когда вошла во двор (через калитку, ворота были заперты), запустение неприятно поразило ее.
Не встретив ни души, прошла она мимо парадного подъезда и поросшей сорными травами клумбы с иссякшим фонтаном, а когда, обогнув дом, заглянула в ту сторону, где были людская, то увидала толпу дворовых у старой бани, в конце заросшего травой пустыря с колодцем посреди. Компания весело проводила время. Кто-то наяривал на балалайке, казачки играли в бабки, девки с парнями распевали деревенские песни.
Искать в этой толпе такую важную особу, как Михаил Иванович, не стоило труда — он не мог принимать участие в забавах подобного рода, и, недолго думая, Маланья проникла через черный ход в дом, поднялась по лестнице в светлые сени, где тоже никого не было, и прошла во внутренние комнаты. Тут тоже — все двери настежь и никого.
«Порядки! Барин, верно, прокатиться или в гости уехал, а Мишка, чего доброго, спать завалился или на Мещанскую побежал! Но как же было оставить дом незапертым, не приказал хоть одному из казачков в прихожей сидеть? Долго ли кому-нибудь с улицы сюда залезть! Грабь, сколько душе угодно, сделай одолжение. А грабить есть что, слава Богу!» — размышляла Маланья, продолжая свое странствование по опустевшим комнатам.
Сама того не замечая, дошла она до коридора, примыкавшего к бариновой половине, и тут неожиданно увидала мужа. Он выходил из буфетной с чайным прибором на серебряном подносе в руках, и встреча с женой так изумила его, что он чуть было не выронил своей ноши.
— Малашенька! — вырвалось у него сдавленное восклицание. — Как ты сюда попала?
— Барин дома? — спросила она шепотом.
— Дома, дома. Что это тебе вздумалось? Боже сохрани, он тебя увидит…
— Не учи, сама знаю, что делать, не маленькая, — оборвала она мужа на полуслове и, распахивая перед ним дверь, чтобы ему удобнее было пройти с подносом, она прибавила все тем же отрывистым и повелительным шепотом: — Неси ему чай да выходи сюда скорее.