— Всем известно, что я не такой, как большинство герцогов, — заметил Уиклифф.
По мнению Элизы, это было сильное преуменьшение. Не сказать, что она знала много герцогов. Она просто знала, что таких, как он, нет.
— Вы наслаждались большей свободой, чем другие, — сказала она.
— К сожалению, мне не хватало дисциплины, как и большинству Уиклиффов. Но это как посмотреть, — добавил он и мимоходом попросил: — Подайте мне Gardenia taitensis.
Элиза колебалась. Чтобы сохранить образ простоватой горничной, нельзя показать, что она умеет читать, особенно по-латыни.
Нужно притвориться глуповатой. Но только сейчас. Она гордая женщина, особенно когда дело касалось ее писательского таланта и когда она хотела произвести впечатление на Уиклиффа.
«Почему мне так важно произвести впечатление?» — задавалась вопросом Элиза. Может быть только одна причина…
Глаза герцога задержались на ее лице. И от этого ее щеки зарозовели, как цветущий рядом адениум, пустынная роза. Какое-то незнакомое чувство охватило Элизу… Ее волновало, что этот герцог подумает о ней, а это могло означать только одно…
Пока она мялась, сбитая с толку своими ощущениями, Уиклифф потянулся мимо нее за Gardenia taitensis. И снова задел ее. Элиза ощутила это каждой клеточкой.
— Для чего все это? — спросила она.
— Я могу, конечно, произвести впечатление на Королевское научное общество, продемонстрировав им надменные повадки герцога, но я предпочитаю показать, что эти ученые мужи могут получить, снарядив мою следующую экспедицию. Я собрал обширную коллекцию семян, которая будет крайне полезна для Англии.
— Думаю, в свободное время, когда не ублажали женщин в султанском гареме? — поддразнила Элиза.
— Исследователю очень важно познакомиться с местной флорой, фауной и… женщинами, — добавил Уиклифф.
И снова озорная вспышка в его глазах, быстрая улыбка. Элиза жадно ловила эти игривые взгляды.
— И все во имя благородной цели, во имя исследований, — заметила она, вернувшись к посеву семян. Герцог не предается праздности целыми днями. Он делает что-то важное. Нужно отметить это в статье.
— Именно, — согласился он. — Рад видеть, что вы здравомыслящая женщина. Это как редкий цветок.
— Не знаю, как расценивать ваши слова: как комплимент или как оскорбление, — ответила Элиза, хотя ее сердце прыгало от радости, потому что он явно не считал ее безмозглой пустышкой.
— Сочтите это комплиментом. Вот увидите, жизнь для вас станет гораздо легче.
— Вы так воспринимаете газетную статью о вас?
Слова слетели с ее языка раньше, чем Элиза успела обдумать, стоит ли их произносить. Это опасная тема. Но ее уже не отпускали какие-то острые, болезненные приступы. Что это: чувство вины? Или ее укоряет ее совесть?