Глава 24. В логове львицы
Гостиная в резиденции леди Шакли
— Я не была уверена, что ты придешь, Уиклифф, — промурлыкала Алтея, входя в гостиную, где он ждал ее.
Он тоже не был в этом уверен. Но опустошительный поцелуй и одна непрошеная мысль привели его сюда. Желать чего-то или кого-то больше, чем Тимбукту, — это же мечта всей его жизни! — явное безумие. Чем больше он думал об этом, тем меньше оставалось сомнений: его сердце бьется ради этого приключения.
Он представлял себе, как Берк ведет отряд по широким африканским просторам. Мучительная картина.
Он воображал, как сам открывает этот город на закате, жарком и по-южному быстром. Он не откажется от этого ради женщины. Ради горничной.
И он отправился к леди Алтее. Она писала, требуя, чтобы он пришел по делу, которое не должно попасть в печать. Конечно, он был заинтригован. К тому же деньги Шакли манили, как пение сирены.
Уиклиффа проводили в гостиную. Он не стал садиться на диван — она могла устроиться рядом и начать разбрасывать свои сети.
Он был не в том настроении, чтобы дать отпор ее авансам или признать, что делает это из какой-то нелепой верности своей горничной. Поэтому он уселся в изящное хрупкое кресло с изогнутыми ножками и молился, чтобы оно под ним не развалилось.
Его удивляло, что он все-таки здесь оказался, поскольку совсем недавно считал, что пощечина завершила дело. Но Берк и Королевское общество изменили его мнение. У него возникла мысль, что он может заработать на эту поездку сам, собственными возможностями.
Леди Алтея действительно должна благодарить Берка и этих напыщенных болванов за то, что он все-таки явился с визитом.
— И вот ты здесь. И мы снова вместе.
Алтея похлопала тонким пальчиком по подкрашенным губам. Нет ничего хуже, чем целовать женщину с накрашенным ртом. Он отказывался даже думать об этом. Нет, они не будут целоваться.
Уиклифф вежливо улыбнулся в ответ. Как же много изменилось с тех пор, когда они были любовниками. Он изменился. Из необузданного и безрассудного повесы он превратился в… необузданного и безрассудного, но помудревшего герцога, искателя приключений. Самоконтроль и здравомыслие, унаследованные от матери, видимо, в какой-то мере повлияли на его нрав, доставшийся ему от Буйных Уиклиффов.
— Как давно это было? — мурлыкала она, сладострастно разглядывая его с дивана.
Он порадовался, что рискнул усесться в это ненадежное кресло.
— Приблизительно неделю назад. — Умышленно прикинувшись простачком, Уиклифф напомнил ей о бале, где она дала ему пощечину, а не об их бурном расставании десять лет назад. — Прошло достаточно времени, чтобы твой темперамент поутих и дал возможность извиниться передо мной.