— Боюсь, что так оно и есть, — неохотно признался я. Смысла скрывать мою связь с Эмберли не было никакого, потому как все, находящиеся в этом здании, все равно посвящены в тайну тенесвета и хорошо осознают, перед кем за него отвечают. Однако это не делало присутствие здесь Фелиции менее удивительным для меня.
— Вижу, что ты несколько продвинулась в своем служении.
— Да, определенно, — Фелиция легко усмехнулась, прежде чем вспомнила о том, что Омниссия не одобрял подобного проявления эмоций. — Показала среднее арифметическое всем тем тупицам из семинарии, которые говорили, что из меня ничего путного не выйдет.
Я кивнул, памятуя по нашей прошлой встрече, что ее несколько своенравный склад характера был не слишком хорошо принят старшими техножрецами, и это неприятие выразилось в таких однозначных терминах, которые не сулили ей в будущем занятия более интересного, чем наладка двигателей. Впрочем, прогноз этот совершенно Фелицию не смутил, поскольку ей всегда больше нравилось полоскать руки по локоть в машинном масле, чем заниматься теологической стороной своего призвания. Было очевидно, что продвижение по иерархической лестнице не сильно изменило этот аспект, что меня определенно порадовало. С ее кипучей натурой мне было много легче найти общий язык, нежели с холодным интеллектом, характерным для большинства других техножрецов, с которыми мне приходилось иметь дело.
— Так что произошло? — спросил я, придвигаясь поближе к Юргену.
К моему удивлению, Фелиция зашагала рядом с нами, плечом к плечу, так естественно и компанейски, как будто расстались мы буквально несколько дней назад, а не без малого век.
— Мы наткнулись на это местечко, — напомнила она, останавливаясь около металлической колонны, за которой я искал убежища лишь несколько минут назад. — Никто из вас не мог даже предположить, что здесь находится, да вы особо и не интересовались, но как только руководители проекта сообразили, что тут побывал техножрец, они занервничали.
Я постарался представить себе сборище нервничающих инквизиторов и понял, что тут мое воображение отказывает.
— Они предположили, что я могла понять, чем они здесь занимались, так что, когда это предприятие снова открылось, они завербовали меня в свои ряды.
— Предусмотрительно с их стороны, — прокомментировал я, когда взгляд мой случайно зацепился за имя, выгравированное на повернутой ко мне стороне обелиска. Оно было мне знакомо — Колфакс, проводник, что вывел нас из пустыни — лишь для того, чтобы быть убитым орками в том отчаянном сражении, что мы выдержали здесь. Я поежился, внезапно осознав, что сегодня мою жизнь спасла мемориальная плита в честь погибших в том кровавом и решающем бою. С каким-то болезненным уколом я понял еще, что совершенно не могу вспомнить лица Колфакса, как и многих из тех, чьи имена с таким тщанием были вытравлены на гладкой металлической поверхности.