Бурцев кивнул. Отцепил от пояса мешочек с золотыми – щедрый венецианский подарок Джеймса Банда, развязал, намереваясь дать взятку в пару монет. Куда там! Фриц ловко вырвал кошель из рук. Взвесил на ладони, хмыкнул удовлетворенно, рассовал все содержимое по карманам.
– Будем считать это добровольным пожертвованием на благо Святого Города.
Пожертвованием?! Ага, как же! Беспредел – вот что это такое! Мелкое вымогательство в особо крупных размерах! Ишь, морда арийская! Рэкетир хренов!
– Имеются возражения? – Эсэсовец стрельнул глазками по лицам. «Шмайсер» тоже мог бы сейчас пальнуть. Запросто мог бы…
Возражений не было.
– Неразговорчивые какие-то у тебя постояльцы, Мункыз, – разочарованно протянул немец. – Может, скрывают что?
– У них есть деньги, – пожал плечами старик. – Что еще должно интересовать бедного лекаря, алхимика и астролога? Обо всем, что необходимо, моих гостей уже расспросили на въезде в город.
– Расспросили… – рассеянно согласился эсэсовец.
Подошел к повозке. Откинул полог. Заглянул внутрь. Скривился:
– Хм, а то, что во дворе правоверного мусульманина стоит телега со свининой, тебя тоже не интересует?
– Я не прикасаюсь к мясу нечистого животного, – пожал плечами Мункыз. – Это товар заморского купца.
Кивок в сторону Сыма Цзяна… Эсэсовец долго ходил вокруг. По-хозяйски осматривал, ощупывал телегу. Изрек, наконец:
– Хороша. Крепкая повозка. На такой бы снаряды возить, а не мясо.
У Бурцева перехватило дыхание.
– Что возить? – вежливо переспросил Мункыз.
– И лошади хорошие, – задумчиво продолжал немец, глянув на коновязь. – Ты слышал о новом приказе коменданта, Мункыз? Повозки и здоровые кони реквизируются. Нам сейчас нужны повозки и кони.
Ах, вот в чем дело… Бурцев сжал зубы. Эвакуация! Ну да, конечно. Полнолуние начинается этой ночью, так что пора бы. Сначала фашики вывезут все, что можно, гужевым транспортом, потом из Иерусалима уйдет техника с личным составом цайткоманды. Потом – атомный взрыв. Только прежде германские хрононавты проведут один эксперимент. Отправят в центральный хронобункер СС Аделаидку.
Бурцев старался дышать глубоко и ровно.
– Лошадей забираем, – заявил фриц. – Телегу тоже.
Эсэсовец осклабился:
– Избавим тебя, Мункыз, от нечистого мяса.
Повинуясь приказу Хранителя, кнехты вывели со двора верховых коней, потом упряжку. Оставили на улице. Кому-то, кто ожидал снаружи. Вернулись. Все происходило в полной тишине. А что тут скажешь? Эти ребята не просят «мамка, курка, яй-ко, салко давай». Эти берут сразу. Все берут, что приглянулось. Вонючее салко, правда, жрать не станут – выбросят. И фиг с ним. Салко – не жалко. Не жалко даже оседланных лошадей. А вот телегу… Телегу жаль. Как теперь подвезти снаряды к воротам? Не на горбу же переть через весь город?! А ведь другой подходящей повозки после приказа коменданта об эвакуации, наверное, днем с огнем не сыщешь. Хорошо, хоть успели спрятать контрабанду. Только надежно ли?