– …и поэтому ее вывели из транса, – закончил немец.
– Почему «поэтому»? – нахмурился Бурцев. Последние слова медиума ему не понравились. Ганс замялся…
– Решено было… было решено… в общем, применить более традиционные методы воздействия.
– Пытки?! – прохрипел Бурцев.
Медиум вздрогнул, отвел глаза.
– И пытки тоже. До цайт-прыжка допросы с пристрастием к Агделайде не применялись. Ее берегли, как ценную пленницу. Для рейхсфюрера СС. Но сейчас…
– Что?!
– Сейчас рейхсфюрер ее и допрашивает. Лично.
– Рейхсфюрер? Гиммлер?
– Генрих Гиммлер, – кивнул Ганс. – Он решил сначала поговорить с ней. Потом – с фон Хохенлохом…
– Где он… – начал было Бурцев.
От волнения недосказанная фраза застряла в горле.
– Господин рейхсфюрер намеревался прийти сюда, как только закончится эксперимент, – поспешил с ответом медиум. – После открытия цайт-тоннеля. Дело в том, что до окончания ритуала посторонним находиться в хронобункере слишком опасно и…
– Я спрашиваю, где Гиммлер допрашивает пленницу?
– Здесь. Неподалеку. Совсем рядом, – Ганс покосился на «атоммине» и минометный снаряд, над которым по-прежнему нависала булава Гаврилы. – Поэтому если вы все-таки решите взорвать…
– Где?! – заревел Бурцев.
Медиум съежился. Кивнул на маленькую дверцу в бетонной стене.
– Нужно идти туда. Только не выходить наружу, а сразу свернуть в боковой коридор налево. И идти все время прямо. Коридор выведет к камере допросов.
Как-то слишком уж поспешно ответил немец… И глазки быстренько спрятал.
– А ты ничего не перепутал, Ганс? Смотри ведь, если я не вернусь, мои ребята устроят тут атомный ад. Они такие…
– Ну… вообще-то лучше свернуть в коридор направо.
Бурцев хмыкнул. То-то же!
– И тоже идти прямо?
– Прямо, – понурым эхом отозвался медиум. Вот теперь похоже на правду.
– За дверью есть охрана?
– Двое. Если бы… – эсэсовец нервно облизнул губы, – если бы вышел я, они не стали бы чинить препятствий. У них приказ – помогать эзотерической службе. Я мог бы отвлечь…
– Ишь чего захотел! Ты остаешься. Пойду я.
– Тогда это бесполезно, – с видом обреченного смертника проронил эсэсовский экстрасенс. – Возможно, вы выйдете за дверь, возможно, дойдете до камеры допросов. Но дальше…
– Что дальше?
– Пулемет и личная охрана рейхсфюрера. Вас не пропустят.
– Пропустят-пропустят, куда они денутся, – скрипнул зубами Бурцев. – А нет – тебе же хуже, Ганс.
– Не пропустят, – еле слышно промямлил медиум. – Вы же не фон Хохенлох, хоть и одеты…
Немец печально посмотрел на крест, украшающий грязную накидку Бурцева. А что?! Идея!
– Одет как он? – оживился Бурцев.