Козырек под фашистской кокардой треснул. Фуражка слетела с головы. Брызнули, посыпались стекла очков. Хрустнул носовой хрящ. Из расстегнутой кобуры выпал пистолет. А сам рейхсфюрер СС Генрих Гиммлер рухнул на стол. На лампу. На папку со свастикой и секретными бумагами. Сполз на пол, опрокидывая стул.
Пелена боли застилала глаза. Кровь из сломанного носа бурлила в глотке, мешала дышать, а он шарил вслепую под столом. Рука достала. Что-то поддалось, сдвинулось под пальцами. Не то! Кран! А ему нужна была…
Вот она! Кнопка вызова охраны! Рейхсфюрер ткнул, вдавил до упора. И только теперь понял, что бесполезно, что никто уже не поможет. Раз этот тевтонский рыцарь вошел в камеру допросов, значит, охрана мертва.
Звонок, коротко дзинькнувший в пустынном коридоре за открытой дверью, не избавил от кошмара, не призвал автоматчиков, дежуривших у входа.
Рейхсфюрера оторвали от кнопки, приподняли за шкирку. Как котенка! Удар латной рукавицы был страшнее тычка шлемом. Лязгнули и посыпались зубы. Взорвалась невыносимой болью сломанная челюсть.
Как его поднимали во второй раз, Генрих Гиммлер не чувствовал. Сознание прояснилось лишь на мгновение. Чтобы выцепить из кровавого марева каменную кладку, несущуюся навстречу. Потом стена Ударила. А больше не было ничего.
Брошенный головой о камни рейхсфюрер СС лежал лицом вниз. Кровь ленивой струйкой стекала в открытый слив.
Кап-кап-кап – снова бились о бетон редкие капли.
– Ох, и везет же нам, Василий! Давно я не плавал в таких спокойных водах.
Бурцев стоял за штурвалом. Джеймс Банд расхаживал по рубке с видом заправского морского волка. Папский шпион-брави, стойкий китаец Сыма Цзян, да еще, как ни странно, рыжеволосая Ядвига – супруга добжиньского рыцаря пана Освальда – раньше других привыкли к безумной, по меркам этих времен, скорости и несмолк ающему гулу двигателей под ногами. Остальные пока побаивались трофейной немецкой «ладьи» и передвигались по «раумботу» с осторожностью.
– Да, повезло, – сдержанно ответил Бурцев.
Он тоже был рад, но боялся отпугнуть удачу.
– А во-о-он там слева, видишь, берег? – не унимался брави.
Бурцев вгляделся. Ничего, кроме неясной серой дымки на горизонте… Может, в самом деле, берег, а может, и нет.
– Это Крит, Василий! Мы уже огибаем Крит. Адриатику прошли, Ионическое море – тоже. Считай, две трети пути позади!
– Ну и славно!
Бурцев снова смотрел вперед. Садиться на мели или налетать на скалы не хотелось. Но Джеймс действительно порадовал. Жаль вот только, радость та длилась недолго.
Минут через пять в рубку вбежала Ядвига – перепуганная, взволнованная донельзя.