Да, черт побери, два метра — это принципиально, я же сказал: четверть мили. Едва не задохнувшись в натянувшихся до предела ремнях, я заглушил двигатель. В висках стучала кровь, явственно слышалось биение сердца. Я победил.
Следом, свистнув тормозами, остановилась серебристая "двенашка". Флаг ему в зубы. Я победил. Сколько я слышал всякой фигни про наши гонки! Вплоть до того, что ставкой является собственный автомобиль, что призовой фонд составляет по двадцать кусков гринов. Фигня все это. Ящик пива — и довольно. Я победил.
— Ни хрена себе! — восхитился тезка, когда я вернулся на старт. — Вот это машинку мы собрали!
— Что, так круто? — осведомился я.
— Еще две десятых — и круче некуда, — заверил Саша.
Если я правильно понял, то еще две десятых — и мое время составило бы 11,2 секунды — то есть Челябинский рекорд на четверти мили! Да, действительно — круто. Вот что значит, собирать машину с душой, ласково ввинчивая каждый винтик и вболтивая каждый болтик. С другой стороны, вполне возможно, что причина не в душе и ласке, а в двенадцати тысячах евриков, вложенных в мою бестию. Хотя, в конечном счете, дело не в деньгах, а в умении.
Я сел на капот Сашиного джипа, свесив ноги на кенгурин, и достал сигарету. Руки до сих пор дрожали. Да, пронестись 402 метра на такой скорости — неплохой способ расслабиться. Неплохой, пока в голову не взбредет мысль о том, что какой-нибудь излишне любопытный зритель может вылезти на дорогу, и тогда… тогда ответственность за все последствия буду нести я, только я, и никто, кроме меня. А если более конкретно — на дороге останется только мешанина из металла, крови, мяса и костей. Остальных — и гонщиков, и зрителей, и организаторов, как ветром сдует.
— Не расслабляйся, — похлопал меня по плечу Пчелкин.
Мимо, подняв вихрь из окурков и фантиков, пронеслись участники следующего заезда.
— Я и не расслабляюсь, — ответил я.
— Через два заезда полуфинал, — проинформировал меня тезка.
— Какие два заезда? — удивился я. — Зарегистрировалось человек пятнадцать, не меньше.
— Шестнадцать, — уточнил Саша. — Но остальные, после твоего дефиле, забрали деньги и отказались от участия.
— Вот козлы! — я спрыгнул с капота.
— Козлы, — прокричал напарник, стараясь перекрыть голосом нарастающий рев двигателя.
— Ложись! — завопил Павел, сшибая меня с ног.
Я вжался в асфальт. Президент ЛЛАС — не такой человек, чтобы пугать зря. В ту же секунду раздался оглушающий удар, скрежет рвущегося металла и звон бьющегося стекла. На меня посыпался мусор, обочина вокруг осветилась зеленым неоновым свечением, что-то огромное просвистело над головой. Спустя еще пару мгновений удар повторился, но теперь значительно дальше, что-то вновь зазвенело и заскрежетало.