— Что за… — я принял сидячее положение.
Правая рука раскалывалась от боли. Поднеся ладонь к лицу, я разглядел кусок стекла, торчащий из "горба Венеры". Эк меня угораздило! Вытащив зубами осколок, я поднялся на ноги.
Троллейбус, бывший гордостью японского автопрома представлял собой печальное зрелище. Нет, как кабриолет — очень даже ничего. Правда, крыша, напрочь отсутствующая в новом варианте, все же для чего-то была нужна.
С другой стороны, из остатков Ниссана, торчали остатки хвостового оперения ВАЗа 2115. Да, сходил за хлебушком…
— Все живы? — осведомился Павел.
— А что, не видно? — тезка, яростно сжимая и разжимая кулаки, разглядывал остатки своего Крузака.
— Что стряслось-то? — поинтересовался я.
— Саша, ты не видел? — глаза Лены, пробегавшей мимо, но по такому случаю решившей остановиться, удивленно округлились. — Дряпа залетел на прицеп Крузера, подлетел, снес ему крышу, и приземлился на Серегину Максиму.
Обалдеть можно! Такой исчерпывающей информации я не ожидал. Вообще, вопрос был чисто риторический.
Но теперь все. Отгонялись. Теперь ГИБДД снова начнет ночное бдение по субботам, и ни один участок дороги не останется без назойливых наблюдателей. Расинг в этом сезоне можно считать закрытым. На сегодня план можно считать выполненным. Можно сворачивать удочки и валить домой.
— Саш, — окликнул я Пчелкина. — Тебя до дома добросить?
— Нет, спасибо, — процедил он сквозь зубы. — Ты езжай, а у меня еще пара дел есть.
— Тебе помочь? — предложил я свои услуги.
— Нет, спасибо, — Тезка выковырял из обломков Крузака бейсбольную биту. — Сам справлюсь.
Да, дел ему здесь часа на два. Впрочем, как и Сергею. Мое же дальнейшее присутствие на гонках можно считать пустой тратой времени. А время — деньги. А деньги я считать умел всегда.
Запрыгнув в свою крошку, я запустил двигатель. Дома меня ждала пустая койка и насыщенные сновидения. Надеюсь, кошмары мучить не будут. Оставив напоследок запах паленой резины, я отправился почивать.
Утопив педаль акселератора до предела, я выплескивал адреналин, которому не нашлось места на соревнованиях. Люблю родной город. Особенно по ночам. Огни фонарей, мигающие светофоры, неон рекламы. Ночь — то единственное время, когда можно наслаждаться городом. Днем, в километровых пробках, на скорости в два светофора за час такое просто невозможно.
Роняя стрелу тахометра за желтый сектор, я возвращался домой. Правда, в такой спешке не было особой необходимости — в моей крепости блудного расера никто не ждал. Оксанка — моя последняя пассия, как и все остальные, не разделяла моей любви к автомобилям вообще и страсти к тюнингу в частности. Ее можно понять. Еще лет пять назад я бы и сам посмотрел на человека, купившего аварийную 2110 и убившего в нее пол-лимона, как на законченного идиота. Но тогда я не знал, что такое — расинг.