Щелк… и — еще раз — щелк! Лицо — крупным планом.
— Стой, стой, давай-ка еще раз — в черно-белом виде.
— Зачем в черно-белом? Смотри, море-то какое красивое!
Щелк.
— А теперь — там… Оп!
Стянув рубашку, Влада обнажила плечико…
Щелк!
…а затем — и грудь.
Щелк! Щелк!
А вот уже и сняла рубашку совсем, оставшись в одних шортиках, ослепительно-белых, еще больше оттенявших красивый южный загар. Ах, какая грудь у нее была! Сказать восхитительная — значит, не сказать ничего! Небольшая, упругая, с плотными коричневыми сосочками, столь возбуждающе подрагивающими, что…
Щелк! Щелк! Щелк!
Оп!
Сбросив шортики. Влада забежала в море. Ущипнула себя за мочку уха — снова этот милый жест — Андрею нравился.
Щелк! Щелк!
Громов, конечно, подозревал, что никакого белья на ней не было… даже не подозревал — видел, точнее, под рубашкой — не видел.
— Ты что же, вообще купальник с собой не взяла?
— Да валяется где-то в сумке. Так, прихватила на всякий случай.
Засмеявшись, девушка подбежала к Громову, обняла, и тот, бросив камеру на песок, принялся ласкать ее грудь, сначала пальцами, а затем — и губами.
— Ах, — Влада закусила губы. — Давай хоть полотенце подстелим… песок-то горячий… ах…
Красно-желтым флагом взметнулось пляжное полотенце. Полетели в сторону очки. Андрей снова принялся целовать девушке грудь, затем спустился ниже, к пупку, затем еще ниже… Влада изогнулась, застонала, и вот уже, казалось, не только тела, но и мысли любовников слились в одно целое, обоим уже не было дела ни до чего — ни до моря, ни до пляжа, ни до появившегося вдруг катера. Последний, правда, быстро скрылся из виду, но…
— Ну и пусть смотрят, — Влада независимо повела плечом. — Кто тут нас знает-то?
Логично рассуждала девочка.
— Пошли еще фоткаться, а?
— Легко!
Громов дотянулся до камеры и, поднявшись, побежал вслед за озорной девчонкой:
— А ну стой! Догоню — в море выкину! Ага… попалась… А ну повернись-ка… Повернись, говорю тебе… Так, замри!
Щелк! Щелк! Щелк!
— Нет, нет, не поворачивайся. Вот так…
Бросив камеру, молодой человек подошел к девушке и, крепко схватив за талию, поцеловал меж лопатками в спину. А затем…
— Ой, что ты делаешь…
— Да так…
И снова секс, на этот раз несколько более размеренный, нежели только что — на полотенце. Влада со стоном закатывала глаза, и Громов чувствовал себя на верху блаженства… А как он еще должен был себя чувствовать?
— Ну а теперь в море?
— Угу! Ой! Смотри — корабль! — не добежав до прибоя, девчонка вытянула руку. — Парусник! Здоровский какой, ага?
— Да, красивый, — приложив ладонь ко лбу, Андрей внимательно всмотрелся в появившееся из-за скал трехмачтовое судно явно старинного типа, с высокой кормою и надстройкой перед бушпритом, галеон или флейт…