Зеленые глаза удивленно расширились. Гевеец потрясенно выдохнул, продолжая держать мою руку.
— Кто у тебя в роду побывал?
— Все, до кого добрались мои не самые целомудренные родственницы. Ладно, давай, выметайся из моей комнаты. Я очень хочу спать.
— Ладно, тогда до завтра. Кстати, теперь я еще больше хочу познакомить тебя со своим братом, — мужчина встал и наконец-таки отпустил меня.
— Попахивает сводничеством. Если это на самом деле так, устрою тебе ведьменские смотрины. Поверь, это будет страшно.
— Верю, — рассмеялся мужчина, — хороших снов.
Я лишь кивнула головой и, как только дверь начала закрываться, пробежалась пальцами по застежкам платья.
Кровать, милая кровать…
Несмотря на сильную физическую усталость, сон не шел долго. Видимо сказывалось последствие выплеска адреналина. В дополнение к «чудесной» ночи пришел «сказочный» сон, который преследовал меня долгие сорок лет моей жизни.
Жизнь ведьмы не бывает легкой. Жизнь темной ведьмы еще хуже. Нас видно даже обычному человеку — такие как я, не умеют общаться с людьми, не способны проявлять в подростковом возрасте очень многие эмоции, а еще не умеем контролировать свои силы.
Возможно, если бы не правило: пинок из гнезда, как только ребенок начинает говорить, все было бы проще. Однако же, мне пришлось жить в полуразрушенном деревенском домике, едва исполнилось шестнадцать. Маленькая, наивная и верящая в людей. Недолго правда я такой была. Закончилось все тем, что в двадцать один меня почти сожгли на костре, решив, что именно с моей подачи случился массовый падеж скота. Думаете, не получилось это потому, что вмешались ведьмы? Как бы ни так. Мой вид держится друг за друга, однако во всем, что касается материнства… нет у нас этого. Тальвэ относятся к своим детям как к пункту, обязательному для выполнения, но не более того. Собственно свою мать я с шестнадцати не видела ни разу. И не хотела видеть.
И быть такой, как она — не хотела.
А спасли меня эльфы, с чьими лесами граничила наша деревенька. Они выходили темную ведьму, свели шрамы и дали дом. Только знаете… гореть не больно, это как тысячи игл, которые втыкаются в кожу. Гореть страшно. Очень. Видеть, как вспыхивает одежда, как лопается твоя кожа. И быть неспособной сделать с этим хоть что-то.
Деревня, кстати, через два месяца вымерла. Чума.
* * *
Кто ходит в гости по утрам к Сове — самоубийцы с сильной склонностью к мазохизму. В свое оправдание я могла сказать только то, что подруга была заранее предупреждена о нашем приходе. А еще, у меня в руках был тортик со сметанным кремом и пачка дорогущих сигарилл, так что немедленного уничтожения я не ожидала. Рядом стоял Кай (со вчерашнего вечера мы решили упросить общение) и гевеец был спокоен. Ха-ха, он видимо никогда не бывал у энергетика, специализирующегося на артефактах, когда у нее дурное настроение.