Часть Европы. От истоков до монгольского нашествия (Акунин) - страница 13

Самое ясное доказательство изначально финского прошлого России — археологические раскопки и названия рек, ибо известно, что речные топонимы древнее всех прочих. У большинства русских рек и речек финские имена, легко распознаваемые по окончаниям «ва» (например, Москва), «га» (Волга), «ма» (Кама), «ра» (Угра), «жа» (Унжа), «ша» (Мокша).

В первой русской летописи перечислено множество финских племен: в Эстонии и около Ладоги обитала чудь, вокруг Ростова Великого — меря, к юго-востоку от мери — черемись, мещера и мордва, у Белоозера — весь, близ впадения Оки в Волгу — мурома, за Волгой — пермь, на реке Печоре — печора, в Карелии и Финляндии — емь.

^{>Племена Восточной Европы до прихода славян >(М. Руданов)}

Соседи, всяк на своем языке, именовали финнов «водяным» или «болотным» народом, потому что эти племена предпочитали селиться среди трясин, чувствуя там себя в безопасности от напористых пришельцев, всегда приходивших с юга. Многие исследователи задавались вопросом: почему первоначальные обитатели лесов почти никогда не оказывали сопротивления захватчикам, а просто перемещались всё дальше и дальше к северу?

Причин несколько. Главная, полагаю, состоит в том, что земля в глазах «болотного народа» не имела особенной ценности. В отличие от славян, финны не занимались ни земледелием, ни скотоводством. Лесов было сколько угодно, одно болото мало чем отличалось от другого и уж во всяком случае не стоило того, чтобы проливать из-за него кровь. Хотят славяне зачем-то селиться по берегам больших рек? Да ради Исянена-Громовержца, не жалко. Реки финнам были ни к чему, торговли они все равно не вели — не имели излишков. Лес хоть и кормил, но скудно — только чтобы не умереть с голоду. Известно, что быстрее всего развивались народы, которых природа либо щедро облагодетельствовала, либо обделила своими дарами и заставила активно бороться за выживание. На первом этапе истории преимущество получили жители плодородных земель Междуречья и Нила, Эллады и Апеннинского полуострова; на следующем — те племена, кого нужда гнала с насиженных мест.

Финнов лес кормил недостаточно сытно, чтобы развивалась культура, но и не настолько впроголодь, чтобы побуждать к уходу с насиженных мест. Те финно-угорские племена, кому в силу изменившихся обстоятельств все-таки пришлось двинуться в путь, вроде угров, быстро переняли военные достижения сопредельных народов, окрепли и через некоторое время создали собственное государство — Венгрию.

У лесных аборигенов, судя по всему, не было ни вождей, ни какой-либо социальной структуры, которая могла бы дать организованный отпор чужакам. Единственным элементом, способным на лидерство, были волхвы — шаманы, обладавшие общественным влиянием и некими потаенными знаниями, которые славянам и скандинавам казались «чародейскими». Все столкновения с русославянами, а позднее восстания против власти князей-христианизаторов неизменно инициировались и возглавлялись волхвами, память о которых сохранилась и в летописях, и в русском фольклоре.