То был прекрасный и страшный сон — великий обман…
Он замолчал, а я задумалась над его рассказом.
— Скажи… о чем ты говорил с Марком? — спросила я.
— Ни о чем, — ответил Джон, разглядывая темное небо.
— Эта женщина… с золотой кожей… она… есть у тебя?
Он молчал.
— Ты знал, что я пойду с тобой?
Но Джон будто бы не услышал моего голоса.
— Завтра будет сложный день, — наконец сказал он. — Может быть, тебе стоит поспать?
— А что произойдет завтра?
Он улыбнулся и пожал плечами:
— Понятия не имею.
Я положила голову ему на грудь и уснула.
Ночь торжествовала и ширилась, полная таинственных, замирающих звуков.
Проспав не больше двух часов, я открыла глаза. Звезды пронизывали черное пространство. Очертания земли терялись во мраке.
Джон нес меня на руках. Ноги его ступали в шуршащей, невидимой траве. Дул ровный спокойный ветер, изредка замирая. Все дышало теплом. Горы медленно выступали из темноты совсем близко от нас.
Еще несколько мгновений я не шевелилась.
Осторожно продвигаясь, шаг за шагом, стараясь не упасть, Джон обходил кочки и бугры.
Заросли поднимались навстречу неровными черными рядами. И, когда Джон приближался к ним, — медленно открывали узкие извилистые проходы, полные влажного воздуха.
Трава подымалась все выше, и ноги Джона ступали по ней с трудом.
— Джон, я могу идти сама, — сказала я.
Он улыбнулся и опустил меня на землю.
Я пошла за ним, и мне казалось, что я все еще сплю и во сне двигаюсь вперед — в полное тайн безмолвие. Бывшее раньше — вставало теперь длинным, бесконечным сном, и все вокруг — ночь, мрак, деревья и горы — казалось продолжением этого, одного и того же, вечного, то яркого, то смутного моего сна.
Ночь бесшумно двигалась в вышине.
Джон шел напряженный, он вслушивался. Мне казалось тогда, что смерти вообще нет и что я и Джон всегда будем жить и чувствовать себя, свое тело и свои мысли. Будет всходить и заходить солнце, леса обратятся в прах, исчезнут звери, птицы, рассыплются от времени горы, воды уйдут в землю, а я и Джон никогда не умрем и вечно будем видеть голубое небо, золото палящего солнца и слушать ночной мрак.
Где-то в стороне от нас затрещало, тонкий писк невидимой птицы раздался в гуще деревьев.
Джон шел через сгустившийся лес, под темными нависшими сводами ветвей… Впереди темной толпой выходили и расступались деревья. Раздавался то протяжный вой, то рев, то тревожный птичий крик.
Мы выбрались на поляну и остановились.
Теплое звездное небо подернулось светом зари. Трудно было сказать, где кончались горы и начиналось небо. Через несколько мгновений ярким алым факелом взошло огромное индийское солнце.