Устав от ожидания, я села на крыльцо, зажгла свечу и раскрыла книгу. Вслушиваясь в свое дыхание и в ночные звуки, я стала тихо читать:
Земля достигла там предела,
Там взор напрасно бы искал
Отдохновенья, вкруг чернела
Гряда бесплодных диких скал.
И лишь печальная, одна,
Росла там жалкая сосна.
В ее ветвях ветра гуляли,
Сосны сгибая тонкий стан,
Над нею тучи нависали,
Под ней ярился океан…
Там явен был — суров и дик —
Природы первозданный лик.
В ущелье сумрачном шуршали
Сухие стебли тростника,
И родники там не журчали,
И пересохла там река.
Но был суровый этот край
Для нас — благословенный рай.
О, как мы счастливы там были
Наш каждый день, наш каждый час,
Весь мир мы с нею там забыли
Весь мир друг в друге был для нас!
И тихо наша жизнь текла
Вдали от суеты и зла.
Глаз не сводили мы друг с друга
Страсть набегала, как волна,
Лишь мной жила моя подруга,
Всем для меня была она.
И нас узрев из райских кущей,
Поведал ангел небесам:
Часы любви быстротекущей
Равны векам, равны векам…
В тысячелетье каждый час
Господь преображал для нас.
Я пил любовь — и в упоенье
Длил сладость каждого глотка;
Но скоро чашу наслажденья
Я выпил. И была горька
На дне ее печаль моя.
Но кто еще любил, как я.
Никто! И кто был столь любимым?
Любимой кто дарил себя.
В блаженстве столь невыразимом?
И чьи сливались так, любя,
В одно и души и сердца,
Не ведая любви конца?
Кто знал, что горестные годы
Нас неотвратно стерегут.
И что сердечные невзгоды
Разрушат мирный наш приют?
Ах, рай наш на краю земли,
Увы, сберечь мы не смогли.
Но я не тщусь в пустой надежде,
Вновь зреть те милые места,
Ведь я уже не тот, что прежде,
И та, кого любил, не та…
И мне чужие те края,
Где был когда-то счастлив я.
Земля достигла там предела,
И рая нет на той земле,
Под ветром чудом уцелела
Сосна на вздыбленной скале…
И ныне сумрачен и дик
Покинутой природы лик.
Я прочла созвучные моему сердцу стихи и подумала: как странно лелеять что-либо еще не свое, видя и предвосхищая то в книге, говорящей о постороннем! А в это время свое, то, что заключено в сердце, плавает над строками, напряженно и трепетно. Закрыв глаза, я взывала к близкому будущему, призывая его стоном своего сердца.
Читая, или, вернее, держа на коленях книгу, я провела час или два.
— Не хотите ли ужинать, миссис Рочестер? Это был Радж. Я была рада его приходу.
— Посиди со мной, Радж, — сказала я ему.
Мы вместе поужинали, Рао принес нам цыпленка, приготовленного по какому-то специальному, лишь ему известному рецепту.
Я похвалила его за старание.
— Как вы себя чувствуете, миссис Рочестер? — спросил Радж, когда мы остались одни.