— Я докладываю вам или американскому народу?
— Вы докладываете мне.
— А потом вы созываете пресс-конференцию и официально обращаетесь к американскому народу, так?
— Вы боитесь тщательного расследования, директор?
— Нисколько. Розенберг и Дженсен мертвы, потому что отказались взаимодействовать с нами. Они слишком хорошо сознавали опасность, однако их нельзя было беспокоить. Остальные семеро контактируют с нами. И они все еще живы.
— Минутку. Мы лучше проверим. Они падают как подкошенные, — Президент улыбнулся Коулу, который давился от смеха и почти открыто подсмеивался над Войлсом.
Коул решил, что наступило время заговорить:
— Директор, вы знали, что Дженсен околачивался в таких местах?
— Он был взрослым человеком с пожизненным назначением на должность. Если бы даже он решился танцевать голым на столах, то и тогда мы бы не могли его остановить.
— Да, сэр, — вежливо произнес Коул. — Но вы не ответили на мой вопрос.
Войлс глубоко вздохнул и отвел взгляд в сторону.
— Да. Мы подозревали, что он гомосексуалист. Кроме того, нам было известно, что ему нравятся определенные заведения. У нас не было ни власти, ни желания, мистер Коул, обнародовать такую информацию.
— Мне бы хотелось, чтобы эти доклады были готовы сегодня после обеда, — сказал Президент.
Войлс смотрел в окно, слушая, но не отвечая. Президент взглянул на Роберта Гмински, директора ЦРУ.
— Боб, я хочу услышать прямой ответ.
Гмински сжался и сразу помрачнел.
— Да, сэр. Что именно вас интересует?
— Я хочу знать, связаны ли эти убийства каким-то образом с какой-либо организацией, операцией, группой, имеющей отношение к правительству Соединенных Штатов.
— Вы говорите серьезно, господин Президент? Но это абсурд!
Гмински казался потрясенным, но и Президент, и Коул, и даже Войлс знали, что в такое время и ЦРУ могло быть в чем-то замешано.
— Смерть — это серьезно. Боб.
— Я тоже говорю серьезно. И я уверяю вас, что мы не имеем никакого отношения к этому. Я поражен, вы даже не можете себе представить, в какой степени. Нелепо!
— Проверьте все как следует, Боб! Черт побери, я хочу определенности. Розенберг не верил в национальную безопасность. Он нажил себе много врагов в государственной разведывательной службе. Просто проверьте все, хорошо?
— Ладно, ладно.
— И я хочу ознакомиться с докладом сегодня к пяти часам.
— Конечно, о’кей. Но это потеря времени.
Флетчер Коул перешел к столу, ближе к Президенту.
— Я предлагаю, джентльмены, встретиться здесь сегодня в пять часов. Договорились?
Оба согласно кивнули и встали. Коул молча проводил их и закрыл дверь.